Я сдалась под натиском незнакомца и, буквально повиснув без сил на его руке, пошла с ним. Заявление я, конечно, писать никакое не стану, но вот от помощи все же не откажусь.
Мы действительно минут через семь вошли в подъезд, поднялись на второй этаж и перешагнули порог квартиры под номером тридцать. Мужчина помог мне снять куртку и обувь, а затем проводил на кухню, усадил на стул и отвернулся, разыскивая что-то по шкафчикам.
– Снимай водолазку, если можешь, – сказал он. – Нужно сейчас же обработать порез.
Я поморщилась, но послушно стала снимать испорченную вещь, решив, что этот тип действительно желал мне помочь и так торопился с этим, что сам никак не мог снять с себя куртку и носился по квартире прямо в ней.
– Сам бы разделся, – тихо пробормотала я, бросая водолазку на пол и морщась от возникшей головной боли.
Незнакомец обернулся, взглянул на себя, чертыхнулся, а затем вышел обратно в коридор, на ходу расстегивая и снимая верхнюю одежду. Мужчина вернулся обратно, и опять полез по шкафам. Когда я в следующий раз подняла на него глаза, он как раз обернулся, держа в руках ящик красным крестиком. Я так и замерла, рассматривая синюю форму, в которую был одет мой спаситель.
– Т-ты полицейский? – растерянно пролепетала, подняв взгляд на его симпатичное, но хмурое лицо.
Он пожал плечами и поставил аптечку на стол.
– Следователь, – пояснил. – Меня Виктором зовут, Тупчим. А тебя как?
– М-маша, – проговорила, отводя глаза от нового знакомого.
– Очень приятно, Маша, – сказал мой новый знакомый и стал поливать бинты какой-то жидкостью, после чего подошел ко мне ближе и наклонился, протягивая руку к порезу. – Можно?
Я закусила губу и кивнула, убирая руки, которыми все это время прикрывала грудь, не решаясь взглянуть в лицо человеку, который настоял на необходимости оказания первой помощи. Рана под приложенной к ней марлей зашипела, и я ощутила едва уловимое покалывание.
– Будто клеймо поставил, урод, – сквозь стиснутые зубы произнес Виктор, и я все же взглянула на него. – Ты знаешь тех, кто это сделал? – он приподнял бровь. – Если знаешь, то скажи. Эти люди должны понести наказание.
Я опять опустила голову и ссутулилась, не решаясь сказать ему правду. Мне становилось страшно от мысли, что Лисицын с бандой могли наведаться снова и поквитаться со мной за новые «обиды». Ему ведь ничего не помешало подстеречь меня где-нибудь в другом месте и закончить начатое.
– Я хочу пить, – тихо сказала, уходя от темы разговора.
Постояв пару секунд надо мной, мужчина убрал бинт и пошел за водой, после чего вернулся и протянул ее мне.
– Спасибо, – сказала и припала к стакану с причудливыми коровками губами, жадно выпивая все до дна.
– Не за что, – Виктор забрал пустой бокал и поставил на стол. – Так что по поводу тех, кто это сделал? – он пропитал каким-то раствором новый бинт и снова приложил к ране – та стала жечь, и я, зашипев, дернулась. – Ты знаешь их?
Поджав губы, я отрицательно помотала головой.
– Уверена? – спросил, продолжая стоять надо мной. – Тогда почему кто-то ни с того ни с сего решил тебя заклеймить? – тон у мужчины стал таким, будто я не дома у него сидела, а на допросе в участке. – Маша, я повторяю: эти люди должны быть наказаны!
Я сидела и, держа голову опущенной, чтобы Виктору не было видно моего лица, молчала.
Тот устало вздохнул и стал осторожно намазывать мою рану какой-то мазью, едва касаясь пальцами кожи.
