задел мою макушку, и по голове сразу побежали мурашки, спускаясь ниже, к животу.
—Я готов есть всё из-под твоего ножа или даже рук. Особенно рук.
В голову ударила кровь, тело натянулось струной, щеки запылали от жара, и я сдерживала себя, чтобы не раскрыть рот в немом шоке. И слова его бьют, как оголённые провода, страшно, остро, безумно, но хочется ещё. Соски предательски затвердели от лёгкой пошлости его слов. И я молила, чтобы это оставалось незамеченным чужому глазу.
Я же собиралась проучить этого наглеца. Только не учла, что его невероятная аура подействует и на меня. Я просто, как и все. Я одна из многих. Эта мысль разозлила и отрезвила моментально.
Даниэль, обойдя стол, облокотился на предплечья, смотря на меня снизу вверх. Он оценивал мою реакцию на его приторные слова, пропитанные многослойным притворством.
— А как вам мой болгарский перец?
Он перевёл взгляд на недавно нашинкованный овощ на разделочной доске. Моя широкая улыбка говорит о том, что я хочу сыграть в его игру " Похвали меня за этот детский лепет и мои трусики намокнут".
Рыбка заглатывает наживку.
Соломинку перца настигает та же участь, что и других овощей, и она отправляется в рот к Даниэлю.
Рыбка на крючке.
Секунда, вторая и его нахальная улыбка, не сползающая с начала занятия, исчезает, уступая месту широко распахнутым глазам и шоку. Даниэль поперхнулся и принялся жадно глотать воздух ртом, пытаясь подавить тот пожар во рту, что разыгрался у него из-за жгучего перца.
— Ой, кажется, до этого я резала этим ножом чили перец, — невинно с капелькой наигранности сказала я, хлопая ресницами. — Как не предусмотрительно с моей стороны...
Густые брови мужчины нахмурились, уличная меня в обмане. Некое подобие кратковременной злости и растерянности, что играла на его лице ещё мгновение назад испарились. Уголок его рта пополз вверх, возвращая наглую и безумно сексуальную улыбку на место.
— Да, очень непредусмотрительно, — подцепив ещё одну соломинку нарезанного перца, он отправил еë в рот, не сводя с меня взгляда.
Его лицо слегка покраснело, но больше он не выдавал никаких признаков, что сейчас вся его слизистая рта буквально горит заживо. Даниэль продолжил обходить других учеников.
Я тяжело, со скрипом, повернула голову в сторону Киры, которая замерла с ножом в руках, наблюдая за этим спектаклем.
— Что. Это. Было? — с пузами через каждые слово, спросила подруга.
— Мне не понравилось, что он флиртует со всеми здесь девушками и не захотела быть одной из... — я нажимом дорезала проклятый болгарский перец, прикладывая больше усилий, чем нужно было.
—И?
—Натерла овощ жгучим перцем, который он съел.
—И-и?
— Ну что и-и? — передразнила я еë, бросая со звоном нож на разделочную доску. — Кажется, ему это только больше понравилось, — раздражение от ситуации сквозило в каждой букве, которое я не собиралась скрывать.
— Ну наконец-то! — воскликнула Кира. — Наконец-то ты начала с кем-то снова флиртовать.
Только можно ли это было назвать флиртом? Рядом с ним мысли путались, становясь клейкими, сладкими и пошлыми. И хочется черкануть этим же самым ножом по его самодовольному лицу или придушить голыми руками. Ни один парень еще не вызывал во мне таких противоречивых эмоций.
— Я не планировала с ним флиртовать, — пробурчала, складывая овощи в миску.
— Однако это так, — улыбку Киры я слышала, даже несмотря на неë.
Почему в игре, которую я же сама и придумала, чувствую себя проигравшей?
