Оставив Цибулис в кабинете, Алла решила прогуляться до кабинета Кириенко. Ей просто необходимо было выяснить, насколько важная птица эта докторша, кто такой загадочный Тимур, и почему высокое начальство заинтересовано в помощи этим людям. Алла любила определенность во всем, что тут поделать?
Затренькал телефон в кармане брюк, и она с удивлением увидела, что на экране высветилось имя Ивана Гурнова. Гурнов работал в одной больнице с Мономахом, только, если второй был хирургом-травматологом, то первый заведовал патологоанатомическим отделением, которое Мономах шутливо окрестил «царством Аида». С некоторых пор Иван, с подачи Аллы, начал сотрудничать со Следственным Комитетом, и она не раз пользовалась услугами этого компетентного и эрудированного специалиста. Немаловажную роль в том, что Алле пришло в голову «сосватать» Гурнова начальству в качестве судмедэксперта, сыграла его близкая дружба с Мономахом, человеком, с которым Алле хотелось сблизиться с самой первой встречи. Однако она не ожидала, что Гурнов позвонит, так как, насколько ей было известно, никаких общих дел они в данный момент не вели.
– Алла Гурьевна, приветствую! – отрывисто прокаркал патолог хриплым, низким голосом.
– Добрый день, Иван Геннадьевич…
– Да как сказать! – перебил он.
– Что вы имеете в виду? – встревожилась Алла. – Что-то случилось?
– Да, Алла Гурьевна, случилось, иначе я бы не стал вас беспокоить в разгар рабочего дня!
– В чем дело?
– Моно… то есть, Володька Князев пропал. В смысле, доктор Князев.
– То есть… как это – пропал? – с запинкой переспросила Алла, пытаясь переварить невероятную новость.
– Да вот так, как я и говорю! Сегодня не пришел на работу, никто понятия не имеет, где он – ни главврач, ни его подчиненные, ни даже я!
– Может, он заболел?
– Да не может, потому что его нет дома – он там не ночевал! Мне звонил Сархат…
– Сархат – это его работник? – перебила Алла.
– Ну да, приживал его, – подтвердил Гурнов.
– Иван Геннадьевич, Владимир Всеволодович – взрослый, здоровый мужчина, и он имеет право…
– Да в курсе я, что он имеет право не ночевать дома, но он не предупредил Сархата, что не приедет, понимаете? Он никогда так не поступает! И потом, как быть с тем, что он не появился на работе? Нелидова точно была бы в курсе, если бы он отъехал в Комитет по здравоохранению или еще куда-то по делам…
– Вы ему звонили?
– И я, и Сархат оборвали телефон, но Мо… Вовка не отвечает!
– Вне доступа или что?
– Да нет, просто длинные гудки. Алла Гурьевна, надо что-то делать: я его знаю, и уверен, что что-то случилось! Мы буквально недавно говорили с ним о такой ситуации…
– О какой?
– Ну, если вдруг кто-то из нас исчезнет…
– То есть он предполагал такую возможность?
– Да нет же, мы рассуждали гипотетически, в связи с делом Рукояткина[1]. Он ведь тоже пропал, никто его не искал, и если бы…
– Я прекрасно помню это дело, Иван Геннадьевич, – снова прервала доктора Алла, холодея от одной мысли о том, что Мономах и впрямь попал в беду. – Вы правильно сделали, что позвонили: я обязательно его найду!
– Найдите, Алла Гурьевна, потому что мы уже сделали все возможное, за исключением подачи заявления о пропаже человека в полицию!
– Не думаю, что в подобной мере есть необходимость, оставьте это дело мне, ладно? Я свяжусь с вами, как только что-нибудь узнаю. И вы, если…
– Разумеется, если он объявится, я сразу же поставлю вас в известность!
