Оставалось немного до конца тропы через Адский котел, дальше она вливалась в горную дорогу. Громов погасил фару, ее мог увидеть бандит. Горноспасатель уже выводил свой снегоход на плато, когда вдали на дороге показался желтый «Буран». Ларчиков освещал путь включенной фарой. Громов зарядил ракетницы и бросился к узкому каменному гребню, отделяющему карстовую воронку от плато. Он не успевал! Ларчиков на большой скорости проходил мимо. Преступник уверенно летел на «Буране», даже не оглядываясь назад, зная, что погони за ним нет.
Громов вскинул ракетницу и выстрелил. Ракета, прочертив стремительный огненный след, ударилась в снегоход. От испуга бандит резко выпустил руль, «Буран» остановился. Ларчиков сунул руку за пистолетом, но увидел Громова за камнями и понял, что тот надежно прикрыт, и попасть в него пулей будет очень трудно. Первое мгновение страха прошло, и Ларчиков успокоился, спрятал пистолет, положил руки на руль и опять дал полный газ, направляя «Буран» по дороге в Голубую Долину.
Громов тоже вскочил на своего Красного коня и осторожно выехал на дорогу, стараясь не зацепиться за острые куски скал, сжавшие тропу. – Теперь мы встретились, оба с «пушками», но все решит хладнокровие, смелость и искусство вождения «Буранами»! – проговорил Громов, по-прежнему обращаясь к Красному коню, как к живому существу. Пока Громов выезжал на укатанную дорогу, Ларчиков успел уйти далеко вперед. Но горноспасатель почему-то не очень спешил. Он осмотрел после прохождения Каменного гребня свой снегоход, долил в бак бензин из канистры, зарядил ракетницу, а запас ракет рассовал по карманам. Мотор успел остыть, и Громов ринулся за уходящим бандитом. – Мы с тобой, Красный конь, достанем преступника у Оленьего рога, там, где дорога делает несколько затяжных серпантинов! – прокричал Виктор Петрович сквозь встречный ветер и грохот мотора. Громов включил фару, пригнулся за рулем и будто слился со своим стальным конем. «Буран» словно приподнялся над снежной дорогой и скользил в воздухе. Спасатель форсировал двигатель, и снегоход шел на предельной скорости.
– Не суетись на поворотах, Витя! – прокричал Громов, обращаясь к самому себе. Дорога начала петлять над обрывом. – Помнишь, Витя, памирские серпантины и трагическую эпитафию белой краской на скале: «Сергей Луков. Поехал прямо!» В том месте шофер с грузовиком нырнул в пропасть.
«Буран» скользил по прямому отрезку дороги. Скалы, снег, пропасть, повороты дороги – все мелькало в калейдоскопе погони. – Ты, наверное, Сережа, заснул в долгой дороге в горах, проглядел поворот и потому погиб? – вел разговор Громов с покойным Луковым и таким способом концентрировал свою волю. – А я вот задумал пойти напрямик. Только тогда достану и обойду бандита! – последнюю фразу он прокричал и … красный «Буран» завис в воздухе, вылетев из-за поворота дороги. А Громов, точно жокей на быстром скакуне, преодолевал грозную преграду. Теперь железный конь мог каждую минуту рухнуть в пропасть и насмерть подмять своего седока. В лице Громова не было видно ни капли страха. Он будто смеялся над опасностью, презирал ее. В его риске и смелости сказывалась сила и воля, выработанная профессией горноспасателя. Это не был лихой азарт погони, когда в экстазе ты можешь даже потерять жизнь, а проверенные и отработанные действия профессионала, постоянно глядящего в лицо опасности. Хотя за все годы работы горноспасателем Громов впервые шел по следам уходящего вооруженного и опасного преступника, он вел погоню рискованно и мужественно. Прочертив дугу на «Буране», Громов плюхнулся с ним в сугроб внизу у нового поворота дороги.
