Он вышел за дверь. На засове, может? Нет, и на засове не висит. Аким остановился у порога и посмотрел вдаль поверх заводской стены. За стеной виднелись лесистые вершины гор. Солнце только что зашло, и черные лапчатые верхушки деревьев так и вырезывались на золотом небе.
Ишь хорошо как! Так бы и глядел все, только за сердце чего-то берет. У него на родине, в Каргополе, такие же горы кругом, и леса на них. На заре бывало рыбу они на Онеге удили, – поглядишь кругом – точь-в-точь, как тут. С той поры, как ушел мальчишкой, так и не бывал там, лет тридцать прошло.
– Ты чего, дьячок, спишь?.. – окликнул Акима, проходя, сверлильный мастер. – Не слышишь – в церкви звонят.
– А что? – спросил Аким, точно проснувшись.
– Да гляди, поп без тебя всенощную служить не будет. Кто ж ему будет кадило раздувать?
Мастер захохотал и пошел дальше.
Аким махнул рукой. Он уже привык, что рабочие называли его дьячком за длинные волосы и за грамотность. На всем заводе один он умел читать.
Он вспомнил про замок, опять вошел в сарай и еще раз пощупал гвоздь, на который он всегда вешал замок. Замка не было.
– Это чего ж штыковой сарай настежь стоит? – раздался снаружи знакомый голос Ковригина. – Ужо скажу Беспалову, что того разиню Наборщикова…
Как раз в это время Аким вышел из дверей сарая.
– Ты чего ж не запираешь? – сердито просипел Ковригин. – Давно дран не был?
– Замка не найти, – коротко ответил Аким, опять поворачиваясь к двери сарая. – Упал, видно. Темно, не видать на земле.
– Да ты чего, дурень долгогривый, смеяться надо мной задумал? – рассердился Ковригин. – Замок на поясе, а он ищет!
Аким схватился за опояску.
– Да сзади, сзади, дубина стоеросовая!
Ковригин сразу налился кровью и захрипел, точно костью подавился. Так он всегда хохотал.
Аким завел руку и нащупал замок, висевший у него на поясе.
– То, видно, Федька дурень, – пробормотал он, снимая замок и всовывая его в пробой.
– Ишь, распустил подручных. Они тебе скоро на плечи сядут, – сказал Ковригин, отдышавшись. – Пришли в ту субботу – выпорем.
Аким промолчал и торопливо зашагал к дому. Ковригин плюнул и махнул рукой. Подходя к своей избе, Аким увидел свет в окне и ускорил шаги.
«Проголодался, поди», – подумал он, ласково усмехнувшись.
Захар все еще дремал у окна, когда Аким переступил порог. Свет от лучины падал на закинутое назад лицо, на железный ошейник и торчащие в обе стороны рогульки.
– Это за что ж тебя, Захар? – проговорил Аким глухим голосом. – Ковригин, что ли? Захар кивнул спросонок и быстро заговорил:
– Ковригин, чорт рыжий. Забил вовсе. А ноне, накось… Да не пес я ему дался. Сбегу.
Аким покачал головой.
– Сбегу, – упрямо повторил Захар. – До дому как ни есть доберусь. Хоть в два месяца, а дойду. – Захар замолчал и искоса просительно поглядел на Акима. – А, дяденька Аким? Замок-то собьешь, а? С ожерёлком-то куда ж? Изловят. Земляки, вишь, не согласны. Пытал я.
Аким сел на лавку, откинул со лба свесившуюся прядь прямых как солома и как солома желтых волос и поглядел на Захара.
– Ни к чему это, – опять сказал он и покачал головой.
– Как ни к чему? – спросил Захар. – В ожерёлке-то не убежишь… Сразу скажут беглый.
– Бежать ни к чему, – сказал Аким.
Захар тряхнул головой и схватился за ошейник.
– Выпороть Ковригин сулился! – крикнул он. – Дожидать, что ли, буду? Как же! Сбегу, и ну! На деревню, к бабке!
– Молод ты, Захар. Ну где тебе бежать? Да одному еще, – заговорил Аким помолчав. – Хуже будет. Знаю я. Хуже, – повторил он так, точно хотел вбить в голову Захара это слово. – Тоже и я, как такой был, как ты, бежать надумал.
