Город без отцов (сборник) - страница 34

– Ох, и мудак!.. – вырвалось у Артема. – Убью! Сволочь! – и он понесся сломя голову обратно на рынок.

Прибежав на то место, где на синих Жигулях торговал аферист, Артем не мог поверить своим глазам – афериста и след остыл. А между рядами сновали такие же обманутые покупатели, которые спрашивали у встречных: «Не видал ли кто парня, торговавшего аккумуляторами?» – в ответ все отрицательно покачивали головами. Не привлекая внимания, Салтанов наблюдал за происходящим издали. Сгорая от стыда, он брел домой.

Спустя несколько дней, Артем с Настей оставили карапуза на воспитание бабушке, а сами снова двинулись в сторону России. На этот раз решили купить шины для дальнейшей перепродажи. Как ни казалось странным, но шины были произведены на белоцерковском заводе «Россава», а их стоимость в Ростове, почему-то на порядок была дешевле, чем в Украине. Сумасшедшая экономика кипела вокруг. Тогда это называлось реэкспорт. Самые ходовые по продажам считались с размером на тринадцать, которые свободно можно было приобрести на рынке. Времена дефицитов остались в прошлом. Жигули и Москвичи переобувались именно в такие «калоши», хотя еще недавно, автовладельцам приходилось по полгода стоять в очереди за покрышками в единственном в городе автомагазине. Счастливчикам в то время, при получении шин, делали отметку в паспорте. Теперь же времена дефицитов сменились на рыночные отношения. Базары вырастали в городе, как грибы после дождя – прямо пропорционально закрывавшимся предприятиям.

Уложив елочкой каучуковые изделия в будке и новом прицепе, счастливая пара развернулась в сторону дома. На обратном пути, как обычно, пришлось раздать взятки на постах ГАИ. «Пирожок» с прицепом беспрепятственно докатился до приграничной полосы.

– Слышь, Настюшь, а давай сегодня рискнем через деревню Ульяновскую? Там и асфальт, и поста стационарного нет, а если выездные попадутся, то отвалим им денег, и все минется. – Предложил Артем.

– Как скажешь, милый. Ты главный. – Согласилась молодая спутница.

Процедура пересечения границы сопровождалась привычной нервозностью, адреналин выделялся в организме, превышая допустимые нормы. Дух захватывало. Артем пристально всматривался на дорогу в надежде увидеть встречный автомобиль, посигналить светом и расспросить у незнакомца – нет ли кого на дороге с проверкой. Вскоре уже не верил своим глазам – остановившийся был не кто иной, как Макс собственной персоной.

– Привет, братуха! Ничего себе! Когда успел новый прицеп прикупить? – удивился Макс.

– Недавно, первая ходка, а ты каким ветром здесь? Ты ведь по полям любил бороздить?

– Понимаешь, Тема, колея глубокая, там сейчас только на КАМАЗе, «копейка» не пройдет.

– Нет ли там, в деревне пограничников? – спросил Артем напоследок, похлопывая друга по плечу.

– Постой, стояла в кустах какая-то машина, но меня не остановили, я ведь пустой. Не бойся, дашь им на лапу, как обычно, и порядок. А хочешь, оставь на этом месте свою телегу, Настя посторожит, проедешь со мной, договоришься с ними, так будет наверняка. – Советовал коллега по бизнесу.

– Спасибо, не хочу тебя отвлекать, в следующий раз так и сделаем. – Пренебрег советом товарища Артем, в надежде на русский авось.

Русское село закончилось без контроля, российские пограничники отсутствовали. Крутой поворот налево и через полкилометра табличка с украинским названием. Вдоль дворов паслись гуси, щипая мелкую еще не выгоревшую от палящего солнца траву. Лето только начиналось. Во дворах на веревках сушилось белье, раскачиваясь от ветра. Кое-где стояли разобранные комбайны. Судя по их внешнему виду, в таком состоянии техника ржавела последние лет десять. Привычными показались Артему покошенные заборы, провисшие крыши сараев, дворы заваленные дровами, женщины в халатах, мужики не бритые, на детях одежда на два, а то и три размера больше, купленная на вырост в магазине уцененных товаров, мотоциклы «ЯВы» и «ИЖи» с колясками у каждых ворот, старухи, сидящие на лавочках и ведающие всем в округе. С дедулями в деревне по сложнее: многие ушли на тот свет от пагубного пристрастия к самогону и куреву. Оставшиеся в живых носили седые бороды, покрывшиеся желтым никотином, который они соскабливали расческой или ногтями.