– Да я и банку то, по-моему, не задевал, она вроде бы сама упала.
– Андрей, ты опытный сыскарь, что именно, по-твоему, всё это значит? – спросил Марков.
– Не знаю, кто или что, Владимир Кузьмич, знаю одно, убийство ритуальное и связано с этой «медицинской бригадой». И ещё знаю, что они меня в покое не оставят, если узнают, что я жив.
Только теперь Зырянов заметил, что они разговаривают шёпотом…
Месса продолжалась, но Великий магистр с приближенными незаметно вышли в другие комнаты, толщина стен позволяла не слышать ужаса, происходившего в большом зале. Все опустились в стоявшие полукругом кресла, кому не хватало, сели на ступени большого камина, обогревавшего и прилично освещавшего комнату. Молчание присутствующих выдавало их мнение и показывало, что они единомышленники.
Следовало обдумать увиденное. Вызванный из небытия прошлого предыдущим Великим магистром Баффомет входил в силу, сторонников его среди капитула становилось всё больше, ненасытность ищущей новых ощущений братии была понятна только Великому магистру. Все действия со столовым вином он производил только сам, поддерживая у окружения мнение искусного волхва. Он усмехнулся про себя: «Наивные, если бы они знали, зачем я мотаюсь во времени, хотя и, надо признать, это даёт важные преимущества, но можно и допрыгаться».
Он с содроганием подумал о двух своих предшественниках, Гийоме де Боже и Тибо Годене, которые застряли во времени. Несмотря на пышные похороны, их гробы были пусты!!! Об этом знал тоже только он, да Робер Берсюме. Этот прохиндей теперь раздражал Великого магистра, оказывая мелкие услуги, заискивающе смотря в глаза. Этот циник когда- нибудь загонит мне в спину нож, – Магистр вздохнул. – Надо подумать, как его нейтрализовать
Надо сказать, несмотря на строгую иерархию и полувоенную дисциплину в ордене, эта иерархия была очень запутанная. Все мало-мальски значимые обладатели должностей были по-собачьи спесивы и упрямы. Что же говорить про капитул, если даже приоры чувствовали себя вообще на уровне королей, а их было ни много ни мало числом шестьдесят семь. Чтобы держать их в повиновении и маломальском уважении, приходилось иметь ум змеи. Для этого и предназначался ужасный терафим, громадная рыжая голова. Она была посланником оттуда, куда живому дороги не было!
Жака де Моле съедало громадное любопытство, как Тибо Годену удалось его оттуда вытащить и где он сейчас сам?
Судьба Гийома де Боже его вообще не волновала, тот был, по его мнению, предателем. Хотя он, а не кто другой, заметил молодого рыцаря, Жака де Моле, и приблизил к себе, ввёл в ближний круг, любил сам и приобщил его к роскоши, к богатству, к вседозволенности, граничащей с развратом. Но после того как в палатку тогдашнего Великого магистра ударила молния, он после трёхнедельного небытия вдруг начал выделывать непонятное. Стал везде говорить о возмездии, необратимости расплаты, подолгу замыкался в себе, пока однажды, кинув меч на пол, а магистерскую цепь и ключ в капитул, с криком «пропади всё пропадом» не скрылся во времени.
Хотя из этого случая Жак де Моле извлёк немало выгоды, он стал вторым человеком в ордене. И долго ему бы пришлось ждать магистерских регалий, если бы его предшественник, шляясь во времени, вдруг однажды не вернулся очень весёлым и смешливым, подолгу хохотал, потом съедал упитанного поросёнка и однажды ночью не исчез навсегда.
