Когда остановился всё то время поднимавшийся лифт. Внутри, на панель полнилась кнопками, будто из него управляли суперкомпьютером.
– Такой большой дом, и так мало жильцов.
– Многие погибли, многие взошли. – неоднозначно, выбрав первый этаж.
– В других дома, почти не горели окна.
– Напротив, дом перекупов. Свили там гнездо, и брызжут ядом. Справа от них, общага. Там живут те, кому хватает денег лишь на еду. Люди не устроившиеся, в основном пришедшие из других домов. Если зима будет холодной, их дом превратиться в братскую могилу. Проходя мимо будь на чеку, просто так бездомными не становятся. Слева, бывшая банда костра. Сейчас как зовётся, не знаю. Недавно шумели, видать перестановки. Раньше были друзьями. Пока не определяться лучше не соваться. На нашей стороне улицы, справа и слева кто живёт не знаю. Раньше жило какое-то хамло, но военные постарались и теперь хамло съехало.
Плавно замедляясь, в конце кабина дёрнулась, и решётчатая створка беззвучно открылась. Вестибюль был просторен. Высокие потолки подпирали мраморные колонны с резными узорами, панорамные окна были декорированы чугунными решётками, с множеством вензелей и узоров, стены украшали деревянные буазери, с подвязанными попарно шторами напротив дверных проёмов. Даже всеобщий упадок, сложенные из кирпича перегородки и металлические листы на окнах приёмных не могли умолить помпезности и богатства.
– Здоровенько, верховые. – пробасил бородатый громила из-за стойки портье.
– Физкульт привет. – с улыбкой вскинув ладонь. – Как ночь прошла?
– У нас нормально. Муса сильно волновался, что подтопит, но обошлось.
– А он вообще спит?
– Ходят слухи, что в том месяце пару часов. – ухмыляясь. – Этот тот, о котором говорили?
– Он. – с некой гордостью.
– Имя своё помнишь?
Найдёныш помотал головой.
– Тогда надо придумать прозвище.
Молча согласившись, Артур отошёл на шаг, сощурившись, оглядел домочадца. Так же пристально разглядывал и бородач. Спустя пару минут хмыканий и ныканий, оба почти одновременно выдохнули.
– Надо чтобы чем-то выделялся. А он просто стоит и не гу-гу.
– Тогда может молчун?
В место ответа, наклонив голову и взглянув на бородача из-под поднятых бровей, Артур будто спросил (Ты вот это сейчас подумав сказал?).
– Ну или не молчун, а… – и снова прищурился, но на этот раз на другой глаз.
– А могу я сам выбрать.
– Сам?! Хм. Ну, прозвища обычно не выбирают. – зачесав вбок сползшую на лоб прядь. – Но можешь предложить.
– Тогда. – взгляд обежал холл, зацепился за массивную люстру, пробежал по тянущимся от неё проводам, до распределительной коробки, а от неё вниз, на мозаичное панно. – Может, Лучик?
– Будь тебе лет десять, тогда да. – взяв какую-то деталь, бородач попытался присоединить её к другой.
– А если, например, Падун.
– Неет! – возмущённо. – Да как тебе это в голову лезет? – изумился Артур.
– Тогда… – опустив подавлены взгляд, не сразу решившись. – Может, Пятый.
– Хе. На это ты вообще о ч… Ааа! Ну… Пятый? Хм.
– Хм. – позвякивая деталями.
– Пятый, сгодиться. – решительно кивнув и хлопнул по плечу.
На входе использовалась вертушка, от которой остались лишь диски, центральный шест да единственная рамка. Витринные стёкла, давно разбитые, до груди были похабно замурованы кирпичом, выше, забраны решётками. Драные шторы колыхал лёгкий сквозняк. Справа, небольшой гардероб, а рядом с ним маленькое оконце, из которого поманили длинной волосатой рукой.
