Я слышал про эту Бабушку Розу. Она была матерью Барона. И отличной гадалкой, действительно на удивление точно предсказывавшей будущее. Лично мы, впрочем, не общались, она почти не покидала Метро.
– И знаешь еще что?
Я вопросительно глянул на Раксакаль. Она прищурилась.
– Я сама видела этого человека.
Я хотел попросить объяснений, но вернулся Путевод – на нем была куртка, как будто сшитая из нескольких других – с синими, зелеными и фиолетовыми вставками. В ней он напомнил мне сдувшийся воздушный шарик.
– Ладно, пойдемте. Мне все равно здесь нельзя оставаться.
– Ты даже не представляешь насколько, – ухмыльнулась Раксакаль.
Про себя Жене нравилось думать, что она – хороший приспособленец. Любые жизненные обстоятельства – в семье ли, в школе, в институте или вот теперь на работе – она умудрялась обращать в свою пользу. Она приезжала на работу раньше всех. Не потому, что надеялась на какую-то мифическую благодарность от начальника – этот и в офисе-то появлялся редко, – а потому что в этом было сразу несколько преимуществ.
Первое – можно было успеть поболтать с охранником. Для этого Женя по пути на работу изучала турнирные таблицы и комментарии экспертов, а когда охранник Виталий поднимался ей навстречу из будки, тут же выдавала:
– Вы смотрели вчерашнюю игру? «Анжи» – «Зенит» – ничья!
Тут главное было начать. Дальше Виталий – коренной петербуржец, которого волею судеб занесло в Москву, – сам рассказывал, кто и насколько был кривоногим, куда кому надо было бежать и куда надо было смотреть судьям. Женя включала «режим активного слушания» – кивала, внимательно глядя на Виталия, задавала уточняющие вопросы. Благодаря чему получала дружескую улыбку, всяческое расположение, ну, и бонусом разрешение парковать свой «каблук» прямо у входа вопреки действующему запрету.
Второе преимущество раннего появления на работе – успеть спокойно позавтракать. Не спеша погреть свою овсянку в микроволновке, сделать чашку кофе и выйти в диспетчерскую в тот момент, когда в маленькую кухню, рассчитанную максимум на двух человек, ринется поток из десятка невыспавшихся курьеров. Еще полчаса, когда Женя уже спокойно будет подписывать маршрутный лист и вбивать адреса сегодняшних доставок и заборов в навигатор, на кухне будут толкаться локтями, переворачивать друг на друга судочки с едой, делить полки холодильника и выяснять, кто обязан помыть фильтр в кофемашине. Женин слух отсеивал эти перебранки как шелуху, но цеплялся за любые сведения, которые могли быть полезны. Стоило кому-то заговорить о клиентах или какой-нибудь внештатной ситуации, Женя замирала и делала заметки в своем мысленном органайзере.
– Борода вон в этом БЦ на «Белорусской» без штанов бегал! – Кто-то, кажется, Семенов, рассказывал о курьере с фамилией Борода и с потрясающе подходящей внешностью лесоруба после месячной побывки на повале.
– Врешь! – раздалось в ответ.
– Ей-богу. Там рамка металлоискателя, он ее прошел и зазвенел. У него пакетов целый ворох был, он с ними как бабка на вокзале. А ему говорят: из карманов все вытряхивай, еще раз через рамку пройди, потом еще раз.
– Ну? – торопили собеседники.
– Ну и выяснилось, что ремень у него звенит. Он им: не сниму, с меня штаны упадут! Не поверили – заставили снять. А он уже такой злой был – плюнул, ремень вытащил, а штаны держать не стал! Такой скандал был, они на нас даже жалобу накатали, мол, Борода там с голой жо бегал и штанами махал!
