– Да ты, Жень, крысолов! – усмехнулся Руся.
Но Женя не смогла ему ответить. Пальцы девушки невольно разжались, и крыса выскользнула, быстро исчезнув под стеллажом.
* * *
Красные кирпичные стены, за два года успевшие стать родными, остались позади, «Чупа-чупс» с некогда громкой надписью «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» тоже проводил Женю тоскливым взглядом. В рюкзаке Жени лежали забранные из университета документы, а впереди была только надежда и полная неизвестность. На первый взгляд, вполне дружелюбная.
Женя шла домой по набережной – пешком путь не близкий, почти два часа, и это бодрым шагом. Но день стоял летний, солнечный, и Жене хотелось нагуляться по родным улицам, чтобы запомнить их именно такими – приветливыми, ободряющими своей теплотой.
На набережной никого не было, только впереди показалась стайка собак. Они трусили в Женину сторону. Девушка не перешла на другую сторону дороги и даже не замедлила шаг – таких стай в ее городе было полно, и Женя хорошо отличала враждебно настроенных псов от тех, что просто спешили по своим делам. Стая, как она и ожидала, просеменила мимо – белый, за ним двое рыжих, только черный задержался у Жениной сумки на мгновение, подергал носом, но, поняв, что там нет ничего интересного, поспешил за своими. Женя улыбнулась – такая мелочь сегодня казалась ей какой-то очень родной. Девушка обернулась, стремясь продлить странное чувство, но собаки уже пропали. Только быстрым шагом удалялась откуда-то взявшаяся компания в пыльных неформальных одеждах – рыжая девушка и рыжий парень в одинаковых косухах, черноволосый юноша, с любопытством озирающийся по сторонам, и широкоплечий мужчина в джинсовой куртке, возглавлявший шествие (его белые волосы рваными парусами развевались на ветру).
Набережная уперлась в мост, проехавшая мимо легковушка на миг оглушила Женю битами из вывернутых на максимум колонок.
Девушка узнала владельца – он жил в соседнем доме и регулярно мыл коврики машины прямо во дворе. Щедро поливал их из шланга, протянутого в окно собственной квартиры на первом этаже. Женя вздохнула. Она будет скучать. Скучать по тому, что узнает случайных людей на улице, по тихим набережным, по почти вертикальным улицам, где зимой можно было легко спуститься, сев на ледянку, но почти невозможно взобраться назад. По клубу, куда в школьные годы она сбегала с подружками и часами мерзла в очереди, надеясь перехитрить бдительную охрану. Даже по праздно шатающимся стаям псов. Она будет скучать.
Мама встретила Женю в дверях. Без слов поняла, что дочь сделала окончательный выбор, вздохнула и, ничего не сказав, ушла на кухню. Женя прошла следом и какое-то время просто смотрела, как мама занимается будничными делами. Ставит чай, вытирает клеенку на столе, прежде чем поставить на нее чашки. Мама всячески избегала зрительного контакта с дочерью, и тогда Женя, не выдержав, спросила:
– Ты расстроилась?
Мама перестала суетиться, осела на табуретку, накрутив на руки полотенце.
– Ну что ты, – наконец подняла глаза на дочь женщина. Она даже попыталась улыбнуться. – Я просто… – Она поджала губы. Не привыкшая говорить о своих чувствах, мама Жени едва могла подобрать слова. – Ну как ты там одна, в Москве этой?
– Ну как же одна! – Женя села напротив мамы. – А Андрей?
– Андрей! – грустно усмехнулась мама, вытянув из полотенца ниточку и намотав ее на палец.
