Однажды папа, когда он уже раздал порошок всем жильцам нашего дома бесплатно, по причине его не продаваемости, решил с соседом по лестничной клетке гонщиком Юрой Кравцовым шить на продажу ёжиков из лука. Они привезли много лука, сшили вручную мешочки. Папа клал луковки в мешочки и зашивал, а сосед дядя Юра пришивал пуговки-глазки и рисовал веселые или грустные рожицы товарищам. Потом они этот лук продавали на Сенной площади или на Василеостровском рынке. Когда хозяйка по- купала лукового Егорку и начинала дома ухаживать за ним, то у него при благоприятных условиях проклёвывалась шевелюра.
А потом папа привел в нашу коммунальную комнату овчарку. Хотел, очень хотел стать охотником, прямо с детства, и передумал быть предпринимателем. Мама одела нас с братом, вывела во двор, села на ближайшую скамью и горько заплакала. Но гуляли мы недолго. Через полчаса задумчивый папа с перебинтованной рукой вышел из парадной. Он вывел Тузика и отвез его в неизвестном направлении. Больше овчарку мы не видели.
Но долго папа не расстраивался, потому что удачно устроился возить главного прокурора Петербурга. Гордый Витя стал возвращаться домой на черной тонированной Волге с мигалкой. Он ставил её на ночь во дворе и первое время с папкой происходило то, что точно подметил Григорий Остер в своём гениальном «Задачнике» (см. 194 задачу), к счастью, без трагического финала: «Оставив свою новую машину во дворе под окошком, папа пришел домой в 8 часов вечера и первым делом, с ужасом на лице, подбежал к окошку поглядеть, цела ли ещё она. До 12 часов ночи он подбегал к окошку каждые пять минут. После 12 часов он бросался к окошку каждые три минуты. Сколько раз выглянул в окошко папа, если известно, что машину угнали в 5 часов утра?»
Как-то раз мама попросила папу подвести меня и братика до бабушки, тем более, что прокурор находился в это время где-то в Стрельне, и на обратной дороге папа должен был отвезти его в центр. Папуля посадил меня и белобрысого Даниила на заднее сиденье авто, в ближайшем киоске купил нам двоим мороженое, включил любимый шансон и с ветерком покатил на юго-запад.
Выезжая из района Автово, мы встали в пробку. Папа не стал нервничать, хотя до встречи с начальником оставалось не так много времени. Он повернулся к нам, подмигнул, поставил мигалку на крыше, включил сирену и объявил строгим голосом по рации: «Внимание! Везу лица важной государственной значимости! Важной государственной значимости! Товарищам водителям просьба освободить полосу для проезда». А два очень важных лица стали махать ладошками вставшим отчего-то насовсем машинкам.
1998
Недавно, 9 мая, бабуля Аня водила меня и моих друзей далеко-предалеко, в настоящий поход. Мы шли по той же полевой дороге, по которой я катаюсь на «мишке» сейчас и шли мы как рыцари, не зная усталости, очень долго, час или побольше. Тут, у шоссе, напротив леса, есть покосившийся забор, а в нём таблички с именами, братская могила место называется. Кто-то положил на могилки гвоздики, и ещё старушка, пасущая рядом козу, рассказала, что рано приходили взрослые школьники и пели военные песни, а потом какой-то мужчина с крестом и бородой пел другую песню про вечную память и дымом махал. Да, он так пел, что даже запах остался «как в рае». Это бабуля так говорит. А коза её ест сигареты и нас, малышей, не стесняется. Фу, как не стыдно.
