Я сразу понял, зачем она пришла. В ходе обследования я наметил порядок работы. Сказал, что все возможно, но операций будет несколько. Она согласилась. Я назначил ей сдачу необходимых анализов и обследований, а также указал, что потом прийти на прием. Обнадежил женщину, что было реально.
Когда она вышла, в кабинет зашел Леня:
– Слушай, тебе надо у нас стол ставить для работы. У тебя что, дел нет? Или ты как пациент пришел?
– Я конечно не Казанова, как ты – попытался поддеть меня он, – но пока не вижу причин обращаться к тебе. Как считаете Катя? – обратился он к ней.
– Не впутывай девушку, если конечно не ради нее пришел.
– Я бы рад, да поздно уже. Уже теряю былой лоск и внешность.
– Чтобы что-то потерять, надо это что-то сначала иметь.
– Не буду вступать в дебаты, хоть вопрос и спорный. Я на минуту, узнать как там пациент. Я заглянул в палату, он спит.
– Все будет хорошо. Что это вдруг такая забота?
– Не хочется по голове получать, вздохнул он, – за ним видишь стоит структура.
– Ну и что? Спи спокойно. Иди.
– Да, а что это за чудо вышло от тебя?
– Да эта женщина так бросается в глаза, как нос на лице.
– Она замужем?
– Ого, у тебя сменились вкусы? – засмеялся я, а Катя улыбнулась.
– Подумал, если замужем, то интересно посмотреть на ее мужа.
– Думаю, она девственница и боюсь, останется ей навсегда. Хотя можем дать ей путевку в семейную жизнь. Не хочешь испытать судьбу?
– Увольте.
– Тогда нам остается сделать все, чтобы она почувствовала себя женщиной, придав лицу иное выражение.
Катя слушала наш разговор, не встревая. В течение оставшегося дня прием был обычный, без потрясений от лиц клиенток.
Уже в конце дня раздался телефонный звонок, Катя сняла трубку и, выслушав, поведала мне: – Он проснулся.
– Хорошо. Пойду, посмотрю, и, увидев, что она тоже собирается со мной заметил:
– Подожди. Я один. А ты береги кабинет от таких как первая пациентка.
– А реально поправить ее?
– Все реально, важно желание и наличие финансов. Порядок наоборот.
– Все-таки не зря к вам такая очередь.
– Вот и учись, рядом со мной. Пошел.
Зайдя в палату, я поинтересовался: – Как спали? Хорошо себя чувствуете?
– Да, все хорошо.
– Что снилось? – задал я наводящий вопрос.
– Все без сновидений. А вы кто?
«Ну вот, что и требовалось, – сделал я вывод, – хорошо хоть пригодились способности».
– Я ваш врач. Сейчас к вам зайдут и поправят повязки. Скоро снимем все их. Отдыхайте, набирайтесь сил.
Вернувшись в кабинет, попросил Катю:
– Пойди, посмотри его повязки. Да, и прошу, если он начнет что-то спрашивать про операцию или еще что-то, что может вызвать у тебя удивление, ничего конкретного. Ясно?
Она, не поняв, что я имел ввиду, кивнула и вышла. Когда она вернулась, я внимательно взглянул на нее. Прочитав в моих глазах вопрос, ответила:
– Он не помнит вас, не помнит операцию.
– Замечательно, значит идет на поправку.
– Федор Степанович, но он не помнит, а до этого мучался кошмарами. Как такое может быть?
– Откуда мне знать. Человеческий организм настолько сложен, что его реакция не предсказуема, а уж какие команды выдает нам мозг, мы и не представляем. Что могли, мы сделали, а все остальное это уже свыше. Не наша епархия.
Катя, выслушав мою тираду, промолчала. Она не понимала, что произошло, но кажется, мне не поверила. Она более внимательно посмотрела мне в глаза, считая, что вопросы излишни и что ответа не будет. И была права.
