- Правда? – переспросил у девушки Кентский, наигранно удивляясь. – Лёша весьма неплохой человек. Чудовищно скрытный, но неплохой. Я смею предполагать, что я тоже хороший человек. Не вижу ничего столь удивительного в том, что мы общаемся.
Скрытным Алина бы мужчину точно не назвала, но я этим решила разобраться потом. Она посмотрела на приветливую физиономию Фёдора, которого начало разговора ничуть не обидело и, казалось, он был весьма доволен. Лёша тоже ждал ответа, ему было интересно, что скажет Алина, и в эту самую минуту она остро осознала, что сказать-то ей толком и нечего. Однако отступать было некуда и она с вызовом спросила:
- Фёдор, я совершенно не понимаю, как можно доверить человеку, который не помнит своего прошлого, оперировать кого-либо, пусть даже и животного, по липовым документам?
- Они не липовые, – гордо возразил Кентский. – Они были утеряны моим братом во время выполнения благотворительной миссии по спасению африканского племени от неизвестной лихорадки, которой они заражались от окапи. Потом пришлось их восстанавливать… – он улыбнулся, подмигнув ей. – К тому же Алексей прекрасный хирург. Пациенты подписывают документ о том, что знают, что у их питомцев шансы выжить всего 20%%, но я-то знаю, что если за дело берётся Лёша – операция пройдёт успешно. Это им мне нравится. Это нравится мне. Так что не вижу ничего зазорного.
Алина вздохнула, понимая, что это бесполезно. Фёдор верил в то, что поступил правильно и все факты тоже это подтверждали. Девушка посмотрела на Лёшу, который излучал обаяние настолько сильно, что Алина рисковала облучиться и неизлечимо заболеть влюблённостью. Она сурово глянула на Кентского:
- Ладно, это ваше с ним дело, но надеюсь, ты никогда не откроешь клинику для людей.
- Это правильно, вообще лучше верить в лучшее, – согласно кивнул Фёдор.
- Да ну вас… - вздохнула Алина. – Лучше скажи мне, раз вы оба тут такие гениальные врачи, что медицина говорит об отсутствии у Лёши каких-либо воспоминаний?
Кентский вопросительно посмотрел на Лёшу, как бы спрашивая у него позволение обсуждать его при нём же в третьем лице.
- Можешь говорить ей всё. Именно за этим она здесь, – кивнул Лёша, но так выразительно посмотрел на Алину, что она отчётливо поняла: вот ей-то нельзя говорить Фёдору ничего из того, что она знала о сиреневоглазом мужчине.
- Воспоминания… - пробормотал Кентский, подбирая слова. - С этим вообще беда. Он не помнит ничего, что было до того, как он попал в руки захватчиков.
Алина мельком глянула на Лёшу и он едва заметно пожал плечами, не понимая, чему девушка удивляется. При том, в каком состоянии он был, когда Фёдор нашёл его, он должен был рассказать ему хотя бы минимум. Девушка задала вопрос Кентскому, стараясь не смотреть на того, кого они обсуждали:
- Результат шока, эмоционального потрясения?
- Не похоже, – Фёдор словно включил в себе врача, и стал говорить о Лёше спокойно и по существу, не глядя на него и не ища поддержки и разрешения: - Он поразительно запоминает всё: любые мелочи, которые видит, слова, знания схватывает на лету. У него отличная память во всех её проявлениях: моторная, образная, словесно-логическая и эмоциональная. Понимаешь?
- Может, всё-таки шок, но после всего пережитого у него открылись суперспособности? – не унималась Алина.
- Нет, – терпеливо повторил Кентский. - Тогда бы он не помнил того, что с ним происходило. А он помнит. В мельчайших деталях всё помнит, только никогда никому не расскажет, – он с сожалением посмотрел на Лёшу, но тот был спокоен, будто только что говорили вовсе не о нём. – Алина, я не психолог и не капаюсь в его голове. Он адекватен. А то, что он вбил себе в голову, что должен найти девушку, которая его поймёт и в чём-то поможет, и что он попал сюда из другого мира – это его личное дело, я считаю. Каждый защищается от реальности в какой-то степени, но все делают это по-разному. Не вижу причин, почему его способ хуже остальных.
