Мужчина понимал, о чём она, но решил всё же уточнить:
- Шрамы – часть созданного тобой образа?
- Да… - нехотя ответила девушка и попыталась хоть как-то объяснить свой выбор внешности персонажа: - Кощеев считал, что все люди должны быть красивы, а я говорила, что красота не важна и, если бы я писала книгу, сделала бы главного героя… ну…
- Ну и как, довольна результатом? – он задал этот вопрос без вызова и без обиды, просто спросил, чтобы в который раз избавить девушку от мучительного формулирования фразы, смысл которой он и так понял.
- Прости меня… - повторила она и нерешительно протянула к нему руки, прося разрешения обнять. – Вернее, надеюсь, ты когда-нибудь сможешь меня простить…
Лёша подвинулся к ней, и его сильные руки сжали Алину в крепких объятьях. Она тяжело вздохнула. Наверно, она бы могла заплакать, если бы по этому поводу не печалилась вчера. Так что сегодня оставалось только признаться свою вину. Что она могла сказать ему? Что да, он такой, каким она хотела видеть героя романа Кощеева? Что ей он действительно нравится таким и что она вообще-то влюбилась в него или что ей безумно жаль, что они написали ему такую предысторию?
- Всё не так плохо, поверь… - шепнул он ей на ухо, обжигая кожу горячим дыханием. – У меня много качеств, за которые можно было бы поблагодарить тебя: я неунывающий, смелый, добрый и умный… а ещё скромный, естественно, и это лучшая моя черта…
Девушка немного отстранилась, чтобы заглянуть ему в глаза. Они светились лукавым огоньком: Лёша смеялся. Разговор, едва не вызвавший у Алины слёзы от сочувствия ему и осознания собственных ошибок, вовсе не заставил его грустить.
- Мне не за что тебя прощать, – подытожил он. – Я нравлюсь себе, – он снова озорно улыбнулся, и было неясно, шутит он или говорит всерьёз.
- А ещё тебе неведом страх… - заметила Алина. - В плане фобий, я имею в виду: ты ничего не боишься просто так… ну, может, за исключением быть слабым…
Он задумчиво поджал губы и через мгновение ответил прежним полусерьёзным-полушутливым тоном:
- Не хотелось тебя разочаровывать, но почему-то мне кажется, что Кощеев создал меня не совсем таким, как ты просила…
- Ты чего-то боишься… – догадалась она.
- Наверняка, – честно ответил Лёша. - Пока не знаю, чего, но уверен, что я не такой, каким ты просила меня описать. Не жалей о моём прошлом. Оно у меня ничем не хуже любого другого.
- Я бы так не сказала… - тихо заметила девушка.
- Слушай, что бы там ни было – это лишь воспоминания. Как о фильме или давнем приключении. Нет большой разницы, что было раньше, прошлое неважно, важно лишь то, какой отпечаток оно накладывает на тебя настоящего. Я бы не был таким, как есть, Алина... Я тебе симпатичен? - Она кивнула, не в силах ответить на этот прямой вопрос, и он улыбнулся, приобнимая её: - И это главное. Я нравлюсь себе, нравлюсь тебе. Жалеть не о чем! Давай посмотрим, что там написал Артур…
Они некоторое время молча читали рукопись. Мелкий почерк, казавшийся неаккуратным, оказался на редкость разборчивым и понятным. Только проблема рукописи Кощеева заключалась в том, что какие-то моменты были описаны подробно, а какие-то пропущены настолько, что понять сюжет было невозможно. Артур явно оставил большую часть мыслей в своей голове или в компьютере. Только добраться до него Алина даже не думала. Приходилось работать с тем, что есть.
Кроме различных записей в тетради обнаружился сложенный вчетверо лист, на котором была нарисована та самая сосна, с помощью которой Лёша попал в этот мир. Нарисованная при помощи чёрной ручки, картина смотрелась весьма интересно, только линии от сгиба бумаги портили её.
