Город'ОК - страница 5

Ваня и сам не заметил, как оказался далеко-далеко в прошлом: вот он бежит в доме дедушки и бабушки, стучит босыми ножками по полу, устланному половиками. Их еще его прабабушка ткала. Комнаты в их деревянном доме кажутся просто огромными. Из мебели шкаф полтора метра в высоту и сантиметров сорок в ширину, метра полтора в длину с тремя дверцами. Маленький, жили они не бедно, а все вещи в этот шкафчик помещались. Сервант, в нем за стеклянными дверками сервизы стоят, бабушка их достает, когда праздники большие и гости приходят, а гости это – ее дети с ее внуками все вместе собираются. Еще в комнате телевизор на тумбочке, диван твердый, правда, и два кресла. На них сидят дедушка и бабушка, у каждого свое кресло, вечерами там сидят, первый канал смотрят. Вечером новую серию сериала, а утром, после выпуска новостей, в девять, ее пересматривают. Всего два канала у них. Бабушка охает, дедушка в печку курит. Ванюшка так рад. На его груди, на папиной рубахе, мама постирала ее в горячей воде, и она беспощадно села, две медали: «50 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг». Одна дедушкина, другая – бабушкина. Ваня прыгает к деду на колени. Руки у дедушки шершавые, а пальцы острые. Деда тышкает шалуна, медали позвякивают, они с дедом смеются. Ваня выворачивается и уже скачет на другое кресло рядом. Там баба. Руки у бабушки мягкие и добрые, как земля в грядке с клубникой на огороде. Все еще живы…

Все еще живы, Ваня не знает еще, каково это значит хоронить. Ваня открывает глаза, и вот он сидит на лавочке, на улице тепло, как в прошлом. Парк сосновый, верхушки деревьев поют невидимыми птицами. Вот она жизнь,– вода из бутылки в пересохшем горле. В прошлом не хочется пить, в прошлом еще жива супруга и маленькая Софа. Полгода назад они поехали отдыхать. «Папа купил нам путевку!», – щебетала счастливая Софья в детском саду.

А через тринадцать дней по всем телеканалам страны сказали: « Автобус с российскими туристами попал в аварию. Погибли тридцать два человека. Среди них трое детей». Сто сорок шесть миллионов россиян лишь ахнули: «Ну и дела…», а потом еще раз также для проформы вздохнули, когда показали кровоточащую язву мира Украину, Сирию и теракт где-то, где нас нет, кто-то еще погиб, землетрясение еще показали. Славу Богу не мы, Славу Богу не у нас. Взвыли от потери лишь родственники погибших, да Городок горевал девять дней по туристам. На самом деле умерло тридцать три человека. Умер Иван, когда хоронил жену и маленькую Софу в закрытом гробу. Он превратился в овощ, и сам толком не помнил, как оказался в областной больнице, вроде пытался травиться.

– Живи настоящим и ни когда не возвращайся в прошлое, знаю, туда очень хочется, но, чтобы не разрушать будущее, не оборачивайся, – сказал на прощание черноволосый с едва уловимой сединой врач. Хороший дядька, ему можно доверять. Брюнеты с пробивающейся сединой и мягким голосом всегда вызывают доверие.

Я в клубе. У барной стойки. Стою и пью пиво из жестяной банки. Я крутой. Я так же крут, как герои фильма «Город грехов». Вторая часть. Я посмотрел ее перед тем, как выйти на улицу. Новогодние каникулы. В единственном клубе Городка полно народу. Понаехали студенты, за столиками сидят и те, кому за и те, кому не с кем, и те, кому пофиг с кем. На входе охранники, крепкие, поэтому ровные ребята. С приездом студентов в Городке стало больше доступных наркотиков. Меня угостил колесом Андрюха. Мой сосед. Так вырос, голос давно сломался, сейчас лицо ломается, в мужика превращается. Сам еще пока тощий. Волосы тоже выросли. Длинные. Как и он сам. Год назад я его видел. Он еще ребенок, сейчас ребенок из города. Смешной. Суету наводит. Слов много. Мутить пытается. Подняться хочет. Двигаться, Денег хочет. Но самое главное – авторитета хочет, чтобы с уважением говорили, чтобы плохо не то чтобы сказать, подумать боялись.