Дядя мало что запомнил: лишь как жгло кожу над солнечным сплетением.
Когда он наконец вышел к остановке, минуло уже трое суток. Друзья организовали поиски и даже поднимались на курган, но не нашли там ни следа. Сам дядя мог рассказать лишь, как прислонился к дереву, пытаясь противиться боли, и сполз по стволу на землю…
– И всё? – перебила Маша. – Больше ничего не помнит?
– Ничего, – подтвердил Лёша.
Друг замолчал, о чём-то задумавшись, и кое-кто даже решил вернуться к еде, когда он добавил:
– Но дядя умер через два месяца. Лёгкие отказали.
– Курил? – спросила Маша.
– Да, может и так.
Лёша всегда был скуп на слова. Трое из компании уже жевали сардельки, а Дима пошёл к общему пакету с продуктами, чтобы раздать сладости, но Лиза всё ещё смотрела на друга, ведь знала: он не закончил. В этот раз история звучала немного иначе: раньше он не упоминал, что фонарей было три. «И сейчас что-то недоговаривает».
– Может и так, – повторил он, – но потом дядя часто видел огни во сне. И за окном.
Когда Лёша замолчал, тишина держалась ещё несколько минут: никто не решался заговорить, но главное – о девушке из слободки они и правда на время забыли.
Перед тем как отправиться домой, Маша предложила освежиться в море. Пока парни тушили костёр, Лиза подошла к краю обрыва и с опаской осмотрела уступы. Даже днём желающих искупаться в районе Бочарки было немного (в основном сюда ходили слободчане и жители ближайших городских кварталов). Ночью же пляж выглядел враждебно. В свете луны проступали блестящие от воды камни.
Они стали спускаться по тропинке. Дима хлопнул Гришу по спине и крикнул: «Будет круто!». Тот потянул за края футболки, чтобы снять её через голову, но быстро передумал. Только Лёша, в чьих глазах ещё пылали отблески костра, ринулся к воде, едва смотря под ноги.
Сделав пару шагов вслед за ним, Лиза намочила и перепачкала босоножки. Как и остальные, она решила не купаться: на берегу было безопаснее, особенно при сегодняшнем везении.
Лёша сунул ей свою одежду.
– Ты уверен, что стоит?
– Да я ж пешочком, как Иисус.
– Очень смешно.
Кое-как, поскальзываясь на водорослях, Лёша преодолел полосу камней. Со спины он сам походил на обломок скалы, который из-за оптической иллюзии плывёт по волнам. Друг распростёр руки, то ли балансируя, то ли пытаясь объять ночь.
Послышался всплеск. Ещё один. Лёша обернулся. И хотя в темноте многое было не разобрать, черты его лица исказило что-то тревожное. Лиза не сразу поняла, что он пытается бежать, выбрасывая колени над водой. А когда поняла, волны шумно разошлись, и тело хлопнуло по поверхности.
Спустя миг Лёша встал, так и не издав ни звука, но теперь в походке было что-то новое, будто перекос на одну сторону. Лиза передала его одежду Маше, скинула босоножки и вбежала в воду. Друг остановил её резким жестом.
– Я упал, – тихо пояснил он, и слова почти сразу заглотил ночной ветер.
– Поскользнулся? – Лиза постаралась спросить со смешинкой, однако нотка беспокойства всё равно проскочила в её голосе.
– Я видел, видел огни. Три, сначала вдалеке, потом ближе.
– Это же Тамань светится!
– Может и так, – сухо ответил он.
Купание не задалось, потому друзья решили вернуться домой. Они уже всходили по тропинке на холм, когда Лиза ахнула, заметив, что из Лёшиной коленки струится кровь.
– Приложился об камень, ничего страшного, – отмахнулся он и, не разжимая кулаков, пошёл дальше. – В чужие дома за бинтами заходить не будем.
