– Извините, здесь небольшой творческий беспорядок, – выдавил он, не найдя ничего более подходящего.
– Я вижу. У вас тут что, не убираются?
– Вообще у нас убираются, но они, по всей видимости, отказались от уборщицы. Такое у учёных часто практикуется, дабы избежать любого контакта посторонних с оборудованием, веществами, ну и вообще, чтобы никто не перестраивал их привычную рабочую обстановку. Но тут, я согласен, небольшой перебор. Честно говоря, я не заходил в этот кабинет после того, как выделил им его.
– Это заметно.
Посередине кабинета стояли три кушетки. Они располагались по кругу таким образом, что изголовья примыкали друг к другу, в результате чего напоминали гармонично упорядоченные лепестки лотоса, одиноко стоящего посреди поля хаоса и беспорядка.
На одной из кроватей лежали два шлема, похожие на велосипедные. Следователь взял один из них и внимательно рассмотрел. Видно, что шлем переделан. На внутренней его стороне, в области, прилегающей к теменной и затылочной частям головы, в головной убор были вмонтированы небольшие электроды, а в защитное стекло встроен миниатюрный жидкокристаллический монитор.
Увидев в руках Григориуса шлем, Собакин заметно занервничал и в несвойственной ему, почти командной манере заявил:
– Прошу вас, не трогайте его! С этими предметами стоит быть поосторожнее!
– Почему? Что это за приборы такие?
– Это дорогая и очень хрупкая научная техника, которая не терпит неквалифицированного обращения. Позвольте, я заберу его у вас.
С этими словами Собакин жадно протянул дрожащие руки в сторону шлема, однако настороженный его поведением следователь отреагировал на странный жест и убрал прибор.
– Нет уж, всю технику мы изымем, изучим, а потом уже, если она не относится к делу, вернём вам.
– Это невозможно. Техника является собственностью наукограда, а шлемы – это опытные образцы, которые к тому же составляют коммерческую тайну. Пожалуйста, не забирайте хотя бы их.
«Почему он так не хочет, чтобы эти странные головные уборы попали к нам? Возможно, они действительно представляют научную или материальную ценность… и он как хозяйственник опасается, что мы повредим их? Или они имеют какое-то отношение к смерти учёных? А может быть, этот хитрец таким образом пытается отвлечь моё внимание от каких-то важных улик? Ладно, разберусь с этим позже, но шлемы однозначно нужно изымать», – подумал следователь, взял рацию и вызвал оперативников, томившихся в служебном автомобиле в ожидании своего звёздного часа.
Увидев, что взволнованный Собакин издалека съедает своим пристальным взглядом то один, то другой шлем и нервно потирает мокрые от пота ладошки, – следователь решил немного разрядить обстановку и как-то успокоить сердобольного хозяйственника. Правда, сделал это в свойственной ему довольно специфической форме, а именно – с помощью откровенно дежурных фраз:
– Гражданин, не беспокойтесь вы так за сохранность имущества. Мы всё тщательно опишем, аккуратно опечатаем, выдадим вам бумагу об изъятии и будем беречь ваше оборудование лучше, чем собственное, – произнёс Григориус и, осмыслив сказанное, едва сдержал себя от смеха.
Продолжив осмотр, следователь обнаружил на потолке около двери камеру видеонаблюдения.
– Рабочая? – спросил он Собакина.
– Должна быть рабочая. У нас в каждом кабинете ведётся видеонаблюдение. Таковы требования регламента организации… в целях безопасности, – ответил управляющий.
