– Ага, ага. Отличненько. И?..
– Очень интересно. Ну мне так показалось, по крайней мере. Я записала несколько рассказов про Смолиных, про клады и про эти склепы. Любопытно, в общем… – мне невыносимо захотелось встать и убежать. Прямо вот сейчас… Прочь, прочь!
– Вы с ним ведь туда залезли, так ведь? Я знаю этого Ташина как облупленного: он своего не упустит. Еще тот благодетель!.. Хо-хо-хо…
– Я… я… Извиняюсь, Иван Иваныч, но мне надо до туалета дойти. Подскажете, куда идти?
– Иди прямо, потом надо спуститься по ступеням. А у тебя какой вагон, Наташенька?
– Одиннадцатый, – я поднялась и торопливо пошла прочь вместе с сумкой.
– Так у меня ведь тоже, Ташенька. Совпадение, вот так совпадение! Значит еще побеседуем!.. Хо-хо-хо! – услышала я вдогонку его грохотание. Невольно заскрипишь зубами, честно слово.
Я не могла даже самой себе объяснить, почему Соболев вызывал во мне такую реакцию. Наверное, всё-таки главная основа этих неприятных чувств – страх. Рационально объяснить, чего именно я боюсь, я не могла – и это пугало еще больше.
– Ну, рассказывай, рассказывай! – торопливо сказал он, как только я спрятала свою сумку под сиденье. Мы сидели на нижней боковушке возле окна. За окном лежало желтое тело двухэтажного вокзала: поезд еще не тронулся.
– Мы сходили туда с Ташиным… – я прятала от своего собеседника глаза. – Пофотографировали, посмотрели…
– Так вы что – не заглядывали внутрь? – Иван Иваныч улыбался. – Извини, не могу поверить. Это не тот случай!
– А вы? – я разозлилась. – Вы сами-то там бывали? Ходили по коридору в склепе?
Он молчал и продолжал улыбаться. Я поглядела ему прямо в лицо и приложила все силы, чтобы не отвести взгляда.
– И я там был, мёд-пиво пил, – наконец произнёс он и посмотрел в вагонное окно. – Меня, Наталья, об этом и спрашивать-то глупо: старожилы все туда ходили. А как же иначе? Иначе никак…
Я тоже посмотрела на желтый вокзал; громкоговоритель объявил, что наш поезд отправляется через пять минут.
– Нам интересно именно твое мнение, Наталья. Чтобы – взгляд со стороны… Ведь ты вернёшься в У.? А? Тут столько еще интересного! Одна Майская гора чего стоит!..
Мои руки невольно вцепились в белую крышку столика. Неужели его допрос нельзя как-то остановить? Почему я должна…
– Нам просто интересно, Наталья – только и всего… – Иван Иваныч пожал плечами. – Не хочешь отвечать – не надо.
Поезд вздрогнул и покатил, а с ним побежало прочь и вокзальное тело. Мы помолчали.
– А ведь есть какое-то щемящее чувство тоски, когда уезжаешь на поезде. Правда? – он закрыл глаза, будто бегущие за окном деревья и столбы мешали ему сосредоточиться на щемящем чувстве. – Я всегда с трудом отрываюсь от этого места: У. позовет отовсюду, где бы я ни находился. Позовёт и вернёт к себе, притащит назад. Тебе, Наташа, этого, наверно, не понять – слишком молодая еще… Ладно я полез на свою полку, если что – зови.
Я мысленно возблагодарила небеса, что его место было в середине вагона – далеко от моего. Смогу хотя бы отдохнуть и подумать над тем, что делать дальше.
