– Вы же были лучшими друзьями, не верится, что тебе ничего не известно.
– После того, как Матвей бросил военное училище, наши пути с ним разошлись, мы, конечно, остались друзьями, но в дела друг друга не лезли. Правда, однажды на моем дне рождения Матвей попросил у меня в долг пять тысяч.
– Когда это было? – оживилась я.
– Говорю же – на моем дне рождения, четырнадцатого июля сего года, мне как раз тридцать три года стукнуло, возраст Христа, умирать пора, да только Матя это сделал за меня, ему еще почти год до этих лет бы жить.
– А зачем он попросил у тебя эти деньги?
– Лиля, я не спрашивал. Друг попросил у меня пять тысяч баксов, значит, они ему нужны, если он захочет отчитаться передо мной, на что желает их потратить, он это делает, если нет, не мое это дело.
– Ты ему дал пять штук баксов и даже не спросил на что?
– Дал! Матвей меня тоже не раз выручал. Если до конца разобраться, то я ему был должен больше, чем пять тысяч баксов. Можно сказать, что это лишь часть моего долга. А на что он их собирался потратить, еще раз повторяю – не мое это дело. У нас с Матей не было принято требовать друг у друга отчета. Если нужен совет – пожалуйста, а нет, так и не стоит совать нос в чужие дела.
– Где же ты такие деньжищи нашел за короткий срок? Если сейчас моя лучшая подруга попросит у меня такую сумму взаймы, то я просто не смогу ее дать, потому что у меня нет пяти тысяч баксов!
– Фу-у-ух, – тяжело выдохнул Алексей. – Какие же вы, бабы, дотошные, все бы вам плешь выискать, чтобы потом проесть ее. Я в то время как раз продал свою машину, Матвей знал об этом, поэтому и попросил.
– А если бы ты не дал? – не отставала я от Качанова.
– Он знал, что я ему не откажу, ведь долг платежом красен. А за что я ему должен был, это уже вас не ка-са-ет-ся.
Последние слова Алексей проговорил таким тоном, что я поняла – больше не стоит давить на больную мозоль. Если это действительно важно, то Марго мне скажет об этом, и уж тогда я от Качанова ни за какие коврижки не отстану.
И все-таки странная у Качанова и Саликова была дружба, хотя, с другой стороны, в отношениях Ирины и Матвея я тоже многого не понимала.
– Алексей, ну неужели ты совсем ничего не знаешь о делах Матвея, так ведь не бывает. К тому же, если он у тебя попросил взаймы, значит, у него были какие-то трудности.
– Лиля, скажи, а ты в детективов давно играешь?
– Не очень, но определенные результаты есть, – призналась я.
– В этом я ничуть не сомневаюсь, судя по тому, с каким пристрастием ты меня допрашиваешь.
– Я не допрашиваю, а просто интересуюсь.
– Ладно, не оправдывайся, – махнул рукой Алексей. – Мне кажется, что копать надо в его казино. Все оттуда тянется. Он как устроился работать крупье, так сразу изменился. Совсем другим человеком стал. Но нам это не мешало быть друзьями, потому что с первых дней знакомства у нас с ним было заведено не соваться туда, куда не просят. Лиля, а давай выпьем.
– Нет, спасибо, не хочется мне, – отказалась я.
– Ну, как знаешь, а я выпью.
Качанов одним махом осушил полстакана. Меня аж передернуло от такого зрелища.
– Смешная ты, Лилька, – заржал Качанов, – я пью, а ты морщишься.
– Какая есть, – огрызнулась я. – Значит, больше ничего интересного ты мне о Матвее сообщить не можешь?
– Если тебя не интересует, как мы с ним во времена нашей бурной молодости по девчонкам бегали, то, пожалуй, мне больше нечего тебе сообщить. Хотя, знаешь, я чувствую вину за смерть Матвея.
