– В этом все и дело, – задумчиво согласился Благодаров, – чтобы Кабан железно поверил, картину действительно нужно украсть. Иначе он не клюнет, в этих делах он знает толк, сам, говорят, домушником был. За это и сидел. Только зачем нам ее красть? Нам ведь сама картина-то не нужна.
– Что-то я не пойму, куда ты клонишь.
– Ладно, мне еще подумать надо, завтра поговорим. Кстати, как твоя Зинаида поживает? Все рисует?
– А что ей сделается, рисует, – флегматично подтвердил Назаров.
Вдруг он что-то заподозрил и озабоченно посмотрел на приятеля:
– А при чем тут моя жена?
– Передавай ей привет, что-то давно не виделись, – спокойно продолжал Благодаров, не обращая внимания на вопрос.
И только отвернувшись в сторону, пробормотал себе под нос:
– Может оказаться, что очень даже при чем.
Пока мы ехали в «БМВ», я пыталась угадать, куда же меня, собственно, везут. То, что к шефу, это понятно. Но вот кто такой этот самый шеф? Я, конечно, знала понаслышке клички и районы влияния самых крупных городских авторитетов, но, как всякий нормальный человек, старалась держаться от них подальше. Борьба с организованной преступностью ни в малейшей степени не входит в обязанности частных детективов. Впрочем, помогать преступникам у меня тоже не было никакого желания. После того, как мы проехали изрядную часть Заводского района, осталась только одна возможная кандидатура шефа – Кабан.
Штаб-квартира Кабана размещалась в одноэтажном приземистом здании на окраине города, обнесенном высоким глухим забором.
Когда машина подъехала к массивным металлическим воротам, они без видимых причин разъехались, освобождая нам дорогу.
Над воротами висела табличка: АОЗТ «Шторм».
* * *
Кабан, а это был именно он, сидел в большой комнате за обшарпанным столом, более похожим на обеденный, чем на канцелярский.
Был он среднего роста, сухощав и черноволос. Вид скорее озабоченный, чем свирепый. Лет около сорока пяти.
На стуле у стены примостился Троицкий с неизменным зонтиком между колен.
При моем появлении он встал со стула и церемонно представил:
– Анатолий Серафимович, позвольте вам рекомендовать Татьяну Иванову, знаменитого в наших краях детектива…
– Да заткнись ты, старый хрен, – грубо оборвал его Кабан, – я тебя уже наслушался.
Троицкий с поникшим видом опять занял свое место у стены.
– Садись, – кивком головы указал мне Кабан на ближайший к его столу растрепанный мягкий стул.
Несколько мгновений он буравил меня маленькими карими глазками, а потом визгливо спросил:
– Мне этот придурок напел тут про тебя, будто ты что хошь можешь отыскать со своей хиромантией. Это правда?
– Понимаете, Анатолий Серафимович, – осторожно начала я, но тут же была прервана.
– Да будет тебе! Серафимыч да Серафимыч. Оставь мово папашку в покое. Хоть и нехорошо про покойных, но сволочь был старик еще та. Скольки я от него натерпелся, вспоминать неохота, – неожиданно разоткровенничался Кабан.
– Как же мне вас называть? – слегка растерянно спросила я.
– Называй, как все, – кажется, он тоже был удивлен моей непонятливостью.
– А как это, как все? – продолжала допытываться я. Кабан начал сердиться:
– Ну, Кабан, как еще. Или это… Толян зовут тоже. Ты, в натуре, как маленькая все равно.
Внутреннее напряжение, нараставшее во мне с того момента, как мне позвонил Троицкий, внезапно пропало, и я неожиданно для себя и присутствующих громко захохотала.
