«Водовоз» протянул девушке фляги. Она приняла их и вежливо поблагодарила. Однако настроение у Алексея ухудшилось, он ничего не сказал, повернулся и пошёл в дом, сильно захлопнув за собой дверь.
Девичий смех слышался и в доме. Вместе с ним доносился смех Никанорова. От этого настроение у Алексея окончательно испортилось. Он постоял, раздумывая, чем бы заняться, а потом достал из кобуры пистолет «ТТ» и стал его тщательно чистить, хотя он и так был в отличном состоянии.
Вскоре в дом вернулся Александр, улыбающийся, довольный собой. Он вошёл в комнату, где находился Алексей, хмыкнул, присел на кровать.
– Вот не ожидал от тебя, Алёша, такой грубости, – с некоторой долей театральности сказал он. – С девушками нужно быть повежливей, ласковей. А ты как самый настоящий медведь – сунул фляги и ушёл. Кто ж так делает, а?
– Не хотел тебе мешать.
– Это ты брось. Разве ты можешь помешать? И чему?
Старший лейтенант насмешливо посмотрел на Алексея. Помолчав, добавил:
– А симпатичная эта Ирина Гурова. Ты заметил? Она, кстати, москвичка. Их направляют в 278-ю стрелковую дивизию, так что, вероятно, когда-нибудь увидимся с ней. А что, это очень даже может быть. Как говорил кто-то из знаменитых писателей, мир тесен.
Орлов подумал, что, возможно, действительно ещё когда-то увидит эту понравившуюся ему девушку. Ведь 278-я стрелковая дивизия, насколько он знал, обороняет тыловой рубеж Шибенец, Буда, посёлок Новый Свет, устье реки Негвинка, то есть не очень далеко.
– Между прочим, – продолжал Никаноров, – она обратила внимание на тебя. Говорит, мол, почему это товарищ лейтенант такой сердитый и неразговорчивый? Говорит, вы передайте ему, что в такой хороший солнечный день нужно быть веселей. И она, чёрт побери, права. Что ты ходишь унылым? Радоваться нужно, товарищ лейтенант, радоваться.
Алексей не понимал, шутит или нет его приятель и действительно ли так говорила девушка-снайпер. Уже неплохо зная Никанорова, Алексей до сих пор не понимал его чувство юмора. Иногда ему казалось, что старший лейтенант сам не знает, шутит он или нет.
Никаноров продолжал что-то рассказывать, иногда громко посмеиваясь, но лейтенант не слушал его. Он повернул голову к окну, как будто бы мог сквозь деревья и кусты рассмотреть расположившийся где-то за ними отряд снайперов. Ему казалось, что он видит, как Гурова отдаёт своим подругам фляги с водой, как они жадно её пьют. Потом, сбросив это наваждение, Алексей собрал пистолет и спросил у старшего лейтенанта:
– С чего думаешь начать? Где будем искать диверсантов?
Но Никаноров не успел ему ответить, так как кто-то на улице вдруг громко и тревожно закричал:
– Воздух!
Тут только Алексей сообразил, что его так беспокоило все последние секунды: ровный, нарастающий с неумолимой неизбежностью монотонный гул моторов. Этот гул он часто слышал в первые дни войны на Западной Украине. Ничего хорошего этот звук никому не сулил.
– В щели! – Алексей подтолкнул к выходу старшего лейтенанта, а сам бросился в другую комнату за Авдотьей Михайловной.
Старушка вначале ничего не поняла, перепугалась, а когда вдруг где-то за околицей деревни начали стрелять зенитки, она принялась собирать какие-то вещи, чтобы взять их с собой.
– Не время! Нужно в укрытие! – громко закричал лейтенант, схватил старушку за руку и поволок её прочь из дома, где оставаться было очень опасно.
Они выбежали на улицу как раз в тот момент, когда начали падать первые бомбы.
