Младенцы, вытащенные из-под завалов через несколько дней после катастрофы, женщины, рожающие на руинах, закованные в бетон после обрушения здания, и прочие чудесные спасения… Мы все это видели по телевизору, а для него это стало наркотиком.
Я отпустила. Отпустила, несмотря на взрывную химию между нами, несмотря на четырехлетнего ребенка и далеко идущие планы.
Он отпустил тоже. Наш развод можно приводить в качестве примера так называемых цивилизованных отношений. Муж отдал мне комнату в общаге и большую часть сбережений, созданных им же. И алименты.
Претензий нет. Мужик!
И это заставляло меня испытывать чувство вины.
«Какой вины?» - удивилась моя подруга и по совместительству помощница Маша, когда я как-то раз под бокальчик красного поделилась с ней своими переживаниями. Она считает, что муж, сделав ребенка, становится защитником, и защищать в первую очередь должен не гипотетических погорельцев, а свою семью. Я возражала, что он не только муж, но в первую очередь мужчина, и ему положено в принципе защищать, не только семью.
С другой стороны, гендерные роли в нашем мире настолько перемешались, что я окончательно запуталась, предпочитая не слишком рефлексировать и не углубляться в тему. Иначе скатилась бы в жалость к себе. Я приняла его выбор — точка.
- Я сказал, что ты не можешь быть уверена в нем. Часто ли ты бывала рядом?
- А ты?
Андрей промолчал, отведя глаза. Лишь активно ходящие желваки с головой выдавали, что внешнее спокойствие — это лишь показуха.
Отлично! Можно сменить тему, бывший однозначно не собирался больше нападать. А я очень даже!
- Ты вообще что здесь делаешь? - пошла в атаку, махнув рукой в сторону окна. - В Питере, в смысле?
- Работаю.
- То есть?
- Перевелся сюда, - он пожал плечами, будто это само собой разумелось.
Однако я вовсе не ожидала, что соседство с бывшим мужем окажется столь близким. Что на него нашло? Жил себе в Москве — условно, конечно, — и жил.
- Заче-е-е-м? - подозрительно протянула я, вглядываясь в невозмутимое лицо бывшего.
Мне было хорошо, пока он далеко. Все просто и понятно. Никаких тебе неудобных встреч, никаких дележек личного времени ребенка. И никаких соблазнов лично для меня.
- Твой сын взорвал унитаз в школе, а ты спрашиваешь, зачем? Просто не сомневался, что рано или поздно придется вмешаться в воспитание. Решил, что лучше поздно, чем никогда.
Что?! Да он!..
Язык окончательно отсох из-за такой наглости. Здравый смысл, которым я так гордилась, канул в Лету. Он бы помог мне в очередной раз оправдать бывшего, как помогал делать все время нашего супружества. Но этот откровенный и более чем нелепый наезд сорвал предохранители. Я вспыхнула в один миг.
- Твой сын, повторяю, пошел в тебя! И это я должна спрашивать, как ты справился с его воспитанием. Нет? Нечего ответить? Не особо ты горел желанием участвовать в его жизни!
В процессе наезда не заметила, что наступаю на мужчину, одновременно тыча пальцем в твердую грудь. Один упрек — один тычок.
А в итоге все равно я почему-то оказалась прижатой спиной к двери. Андрей — мастер контрнаступления. Так и застыли. Я с выставленным вперед указательным пальцем, упирающимся в мужскую грудь, и он — нависнув надо мной в неприличной близости, опаляя жарким дыханием щеку.
- Горел, и еще каким.
Прозвучало весьма двусмысленно, или это у меня разыгрались гормоны?
Нет, не разыгрались.
