Алдхельм приказал своим людям двинуться вперед. Он делал это против желания, но Этельфлэд вдохновила его воинов, и он был пойман в ловушку ее презрения и их энтузиазма.
Датчане у подножия холма увидели, как мой короткий строй удлиняется, увидели, как в нем появляется все больше щитов и клинков, все больше знамен. Они все еще превосходили нас в численности, но теперь им потребовалась бы половина их армии, чтобы атаковать холм.
Человек в черном плаще, с боевым топором с красной рукоятью выстраивал людей Харальда. По моим расчетам, теперь во вражеской «стене щитов» стояло пятьсот человек, и то и дело прибывали новые. Некоторые датчане остались верхом; я предположил, что они собираются обогнуть нас и напасть с тыла, когда «стены щитов» столкнутся.
Вражеский строй был всего в паре сотен шагов от нашего, достаточно близко, чтобы я видел нарисованных на их щитах с железными умбонами[4] топоры, воронов, орлов и змей.
Некоторые датчане начали колотить оружием по щитам – то был гром войны. Другие выли, что мы – сосунки, ублюдки коз.
– Какие шумные, а? – заметил рядом со мной Финан.
Я только улыбнулся.
Он поднял обнаженный меч к обрамленному шлемом лицу и поцеловал клинок:
– Помнишь ту фризскую девушку, которую мы нашли на болотах? Она была шумной.
Странно, о чем думает человек перед битвой. Та фризская девушка спаслась от датского рабовладельца и была в ужасе. Я гадал – что потом с ней сталось.
Алдхельм нервничал, да так, что превозмог свою ненависть ко мне и встал рядом.
– Что, если подмога не явится? – поинтересовался он.
– Тогда каждому из нас придется убить по два датчанина, прежде чем остальные враги падут духом, – ответил я с фальшивой уверенностью.
Если семь сотен людей Альфреда не придут, тогда мы будем окружены, смяты и перерезаны.
Через реку переправились лишь около половины датчан, потому что они забили узкий брод, и все новые всадники текли с востока, чтобы присоединиться к толпе, ожидающей своей очереди пересечь Уэй.
В Феарнхэмме датчане стаскивали с домов соломенные крыши в поисках сокровищ. Недоенная корова лежала на улице мертвой.
– Что… – начал было Алдхельм, потом заколебался. – Что, если войска Альфреда придут слишком поздно?
– Тогда все датчане переправятся через реку.
– И нападут на нас, – добавил Финан.
Я знал: Алдхельм думает об отступлении. Позади нас, на севере, холмы повыше обещали лучшую защиту. И может быть, если мы отступим достаточно быстро, то сможем переправиться через Темез прежде, чем датчане поймают нас и уничтожат. Потому что, если люди Альфреда не придут, мы наверняка умрем.
В это мгновение я ощутил, как холодная змея-смерть скользит у моего сердца, которое стучало, как военный барабан.
«Проклятие Скади», – подумал я – и внезапно понял, на какой огромный риск я пошел. Я исходил из того, что датчане будут делать в точности то, чего я от них хочу, и армия восточных саксов появится как раз в нужный момент, но вместо этого мы застряли на низком холме, а наш враг становился все сильнее.
На дальнем берегу реки все еще виднелась огромная толпа, но меньше чем через час вся армия Харальда переправится через реку. Я почувствовал приближение неминуемой катастрофы и страх полного поражения. Припомнилась угроза Харальда ослепить меня, кастрировать, а потом водить на веревке – и пальцы коснулись амулета-молота и погладили рукоять Вздоха Змея.
– Если войска восточных саксов не появятся… – начал Алдхельм подчеркнуто мрачным голосом.
