Хозяин дома качнулся с пятки на носок и с иронией спросил:
– А вы уверены в том, что Артем Ялышев ни в чем не виноват?
Я тоже могу быть ироничным и даже язвительным, но в определенных ситуациях. Сейчас не тот случай – обидится еще Береговский и раньше времени попрет из дому. Потому я ровным голосом сказал:
– Не уверен, но собственно говоря, для того и веду расследование, чтобы доказать виновность или невиновность Артема. Меня наняли, и я лишь выполняю свою работу.
Береговский сложил на груди руки и забарабанил пальцами по бицепсам.
– А если Ялышев ни в чем не виноват, то значит, подозрение падет на кого-то другого, присутствовавшего 15 октября в субботу на дне рождения Крутькова? – спросил он, буравя меня взглядом.
Я не стал отвечать прямо на поставленный вопрос.
– Если вы ни в чем не виноваты, – произнес я тоном рассудительного человека, – то вам нечего опасаться. Ответьте чистосердечно на несколько моих вопросов, и я уйду.
Раздумывая, Береговский поднял одну руку и потер ею подбородок с модной среди бомонда и в великосветских кругах щетиной, она была тщательно, по определенному контуру подбрита, наверняка ею занимался мастер высшей квалификации, какой-нибудь стилист-брадобрей, срубивший за свою работу не одну тысячу рублей.
Хозяин дома, приняв решение, опустил руку и сказал:
– Хорошо, проходите. Только у меня мало времени. Я скоро уезжаю.
– Мне хватит десяти минут, – произнес я обрадованно и стал снимать с себя куртку. Повесив ее тут же в прихожей в гардеробе, двинулся следом за Береговским в гостиную, расположенную на первом этаже.
Боже мой, мне никогда не доводилось видеть таких размеров помещение в частном доме! Здесь было наверняка не менее ста пятидесяти квадратных метров. Скорее это и не гостиная, а зал, разделенный на несколько зон, и каждая соответствовала определенному предназначению: в одной стояли кресла, диван и домашний кинотеатр, в другой стол и стулья, в третьей был бар, в четвертой – танцпол. Мы расположились в «барной» зоне в двух массивных креслах.
– Водка, коньяк, виски, вино? – предложил Береговский как заправский бармен.
Я поднял вверх руки.
– Спасибо, за рулем!
– Я так и понял, – признался Петр Николаевич в том, что предложил мне выпивку исключительно из вежливости, и произнес: – Я вас слушаю.
У меня чесался язык, сказать: «Это я вас слушаю!» – но я сдержался от соблазна иронизировать, шутить, и проговорил:
– Петр Николаевич, расскажите, пожалуйста, вкратце, что происходило на дне рождения у адвоката Крутькова в целом, а в частности, когда вы пришли и когда ушли.
– Хотите проверить алиби? – усмехнулся хозяин дома.
«Все нынче грамотные, – подумал я насмешливо, – знают про алиби и как его проверяют». Вслух же выдал:
– И его тоже.
Перед тем как заговорить, Береговский зачем-то потрогал свой нос, словно проверяя его целостность, и начал свой рассказ:
– Валерий Васильевич давний друг моей семьи. Вы, наверное, уже знаете, что у меня есть сестра Анна Николаевна Налётова, в девичестве Береговская, а у нее есть муж. Супруги тоже присутствовали в ту субботу на дне рождения у Крутькова. Я доверял Валерию Васильевичу, ибо он зарекомендовал себя как прекрасно знающий свое дело адвокат. Он успешно управлялся с моими делами, превосходно провел мой бракоразводный процесс, и я был с ним на равной ноге, охотно приглашал его в гости и так же охотно ходил в гости к нему. И в этот раз я принял его приглашение прийти на день рождения. Со мной была моя девушка София, с которой мы встретились заранее и к двадцати ноль-ноль подъехали к дому Крутькова. Мы с Софией приехали последними – в квартире у Валерия уже были моя сестра с мужем, Артем Ялышев и эта странная Ангелина Кудесникова.
