– Об этом мы узнаем позже, – раздался хрипловатый бас Андрея Петровича, стоявшего в дверях. – А вы, должно быть, врач? – обратился пристав к Реутову.
– Да, однако более теоретик, чем практик. К слову, это и было тем, что я хотел сообщить вам, – ответил Павел.
– Что же, благодарю за ценную информацию, – кивнул пристав. – А сейчас я предлагаю побеседовать. Владимир Борисович, не могли бы вы предоставить нам какую-нибудь комнату для этого дела?
– Конечно. Я думаю, мой кабинет может подойти. Пройдёмте, я провожу вас.
Минуту спустя Павел и Андрей Петрович сидели в креслах за столом друг напротив друга, а урядник Фёдор Иванович примостился на стуле, приготовившись записывать всё, что скажет свидетель.
– Итак, я буду чрезвычайно благодарен вам, если вы немного расскажете о себе. Как вас зовут, сколько вам лет, откуда вы, где получали образование, служите ли – следствию будет важна любая информация.
– Меня зовут Павел Реутов, мне двадцать четыре года, я учился в Императорском Московском университете, планировал стать военным врачом, как и мой отец, но после его смерти, царствие ему небесное, я принял решение остаться в нашем имении с матерью и сестрой.
– Где сейчас ваши мать и сестра?
– Они приехали со мной, и, думаю, вы скоро побеседуете с ними.
– Чудесно, чудесно… А что касается ныне покойного? Вы были с ним знакомы ранее? В каких отношениях состояли?
– Мы впервые встретились здесь, на балу. Признаться честно, – Павел замялся, – Дмитрий Сергеевич мне вовсе не понравился. То ли он показался мне чересчур заносчивым, то ли просто по какой-то причине был неприятен мне… Именно поэтому, когда он попросил быть его секундантом, я отказался.
– Секундантом? Позвольте, я, кажется, чего-то не знаю.
– Да, простите. Дело в том, что Дмитрий Сергеевич вызвал Алексея Николаевича на дуэль. Я понимаю, что это незаконно, но… Они несколько повздорили.
– Вам наверняка известна причина их ссоры, так ведь?
– Помилуйте, об истинной причине я могу только догадываться. Вы человек хваткий и вовсе не глупый, и наверняка поймёте всё сами.
– Но всё же я бы очень хотел услышать это именно из ваших уст.
Павел помедлил, а затем сказал:
– Алексей Николаевич проявляет излишний интерес к Софье Константиновне, теперь уже вдове Дмитрия Сергеевича. Могу предположить, что ссора произошла именно на этой почве.
– Занятно, занятно… Но откуда у вас такая версия?
– Достаточно посмотреть на них, когда они рядом. Искры летят, – Павел усмехнулся.
– Что же, благодарю вас. Позвольте последний вопрос – чем вы занимались вчера ночью, скажем, с часу до четырёх?
– Пытался уснуть, а после вышел в сад, должно быть, в третьем часу.
– Может ли кто-то подтвердить ваши слова?
– Наверняка кто-то из горничных видел меня, когда я выходил.
– Чудесно. В котором часу вы приехали сюда на бал? Я имею в виду, раньше или позже четы Елизаровых?
– Неужели это так важно? – в голосе Павла почувствовалось раздражение.
– Очень, очень важно. Если бы вы приехали раньше и узнали, в какой комнате будут гостить Елизаровы, то вам бы не составило труда зайти к Дмитрию Сергеевичу и добавить куда-либо яд.
– Он был отравлен? Быть может, это был просто сердечный приступ?
– Пока это всего лишь предположение, но вскрытие покажет. Так что насчёт моего вопроса?
– А что если я его застрелил? – Павел расхохотался.
– Вы врач, и сразу бы поняли, что он мёртв, а умные люди, как правило, стараются стрелять по живым, – невозмутимо ответил Андрей Петрович.
