Колыхающийся огонь озарил пространство пещерки. Помимо стола, здесь располагался большой дубовый стеллаж. Мы подошли к нему и увидали на его полках пузырьки, камешки и баночки. А в баночках, закрытых марлей, лежали засушенные насекомые, черви, личинки, перемолотая трава. Пучки трав также развешаны на верёвках под потолком во всех местах, куда падал наш взгляд.
– Похоже, ты права насчёт двуличности Сбарджа. Одна его часть никак не хотела расставаться с причудами молодости, а другая уж очень хотела противостоять злу, но тщетно. Это его и погубило.
– Сбардж мог быть здесь не один в ту роковую ночь, – предположила я.
Ром долго и пристально смотрел в мою сторону, но не совсем на меня:
– Видишь, тут даже нет паутины, пыли и грязи. Это говорит о том, что этой комнатой постоянно пользовались, держали тут всё в чистоте. Как рабочим кабинетом в офисе. Смотри, что написано на банках с травой: можжевельник, лапчатка, вербена, зверобой, вереск, горицвет, полынь, ромашка. Знаешь, какие это камни? – Ром внимательно рассматривал булыжники, многие из которых огранённые, но все крупные, помещающиеся на ладони. – Это настоящий изумруд! Бирюза, халцедон, розовый кварц, хризолит, вот это яшма, сердолик, лунный камень, топаз, тигровый глаз, нефрит. Сомнений не может быть, я изучал факультативный курс ювелирного дела. Да это же настоящие сокровища!
Ром открыл нижние ящики стеллажа. Там лежали пожелтевшие листы бумаги.
– Смотри! – произнёс он с неподдельным удивлением.
Всего там обнаружилось четыре рисунка, по одному на каждом листе. На одном из них – птица, похожая на сороку. На втором – медведь. На третьем – тот же медведь и в той же позе, только верхом на нём восседал король в короне, в королевском зелёном плаще, с обнажённым мечом в руке. На четвёртом рисунке был изображён юноша с чёрными волосами и в зелёных одеждах. Кожа его тоже зеленоватого оттенка, словно он был лешим или мертвецом.
– Нам надо это взять, – проговорил взволнованно Ром, кладя в рюкзак эти рисунки, банки с лапчаткой и можжевельником и изумруд.
Я вопросительно посмотрела на друга. Хотелось спросить – почему он взял именно эти вещи? В качестве улики? С другой стороны, если брать – то брать всё, но всё отсюда унести невозможно! Чтобы увезти это всё, надо приезжать сюда на грузовике. Но я так и не спросила. И Ром не объяснил. Может, это его интуиция?
Мы подошли к столу. На нём тоже лежало несколько листков бумаги. Все они были чистыми, кроме одного. Рукой Сбарджа на нём было написано: «Сабина Хелькинс. Вызывает духов. Укосмо, Торуто, 29».
– Хм… – проговорил Ром, забирая этот листочек. – Поистине фатальное совпадение. 1 плюс 15 плюс 13 тоже будет 29. Пойдём. Мы тут задержались, я немного волнуюсь о Фолкане, он иногда совершает утренний обход, приглядывается, чтобы везде всё было в порядке.
Мы, загасив факелы, поднялись до спальни Сбарджа, завесили дверь ковром и задвинули кушетку – всё как было. Мы это сделали не только из предосторожности и негласного правила секретного агента не оставлять следов, но из уважения к покойнику. Внизу мы ничего не нашли больше. Ром на всякий случай выглянул на улицу, вернулся, сказал, что всё чисто. Мы поднялись на второй этаж.
Там дом был самым обыкновенным. Стены завешаны фотографиями. Цветные, не цветные, разного качества и формата, они составляли собой своеобразную выставку, которой можно было дать название «Сбардж и природа». Фотографии Сбарджа. И горы, леса, луга, степи, моря, реки, скалы. Некоторые из фотокарточек Ром, руководствуясь своими соображениями, снял со стены и упрятал в рюкзак:
