– Новая книга называется «Ведовство: первые полёты», – сказала Тиффани, внимательно наблюдая за старой ведьмой.
Матушка Ветровоск улыбнулась. То есть уголки её губ чуть-чуть приподнялись.
– Ха! – каркнула она. – Я всегда говорила и снова повторю: нашему ремеслу по книжкам не научишься. Летиция Увёртка воображает, будто можно стать ведьмой, малость прибарахлившись. – Она испытующе посмотрела на Тиффани, словно на ум ей пришла какая-то мысль. – И бьюсь об заклад, она не умеет делать вот так…
Матушка взяла чашку с горячим чаем, обняв её ладонью, а другой рукой схватила руку Тиффани.
– Готова?
– К че… – начала Тиффани, и тут ей стало горячо. Жар пошёл от руки и разлился по телу, согрев её изнутри.
– Чувствуешь?
– Да!
Тепло улетучилось. Матушка Ветровоск, не отрывая от Тиффани пристального взгляда, перевернула чашку.
Чай вывалился на стол. Он превратился в лёд.
Тиффани была уже не маленькая и не стала спрашивать: «Как вы это сделали?» Матушка Ветровоск оставляет без ответа глупые вопросы, как и почти все вопросы вообще.
– Вы взяли тепло чая и отдали его мне, – проговорила Тиффани. – Пропустили его через себя в меня, да?
– Верно, только меня оно не коснулось, – с довольным видом сказала матушка Ветровоск. – Весь секрет в равновесии. Равновесие, вот что важно. Держи равновесие, и… – Она умолкла. Потом спросила: – Ты когда-нибудь качалась на доске? Один её конец поднимается, другой опускается. Но в середине, в самой середине, есть точка, которая остаётся неподвижной. Взлёты и падения проходят сквозь неё. Не важно, как высоко поднимаются края, эта точка хранит равновесие. – Она фыркнула. – Магия большей частью в том и состоит, чтобы перемещать нечто с места на место.
– Я смогу этому научиться?
– Пожалуй. Это не так уж и трудно, надо только правильно настроить мысли.
– Вы можете научить меня?
– Я же только что это сделала. Я тебе показала.
– Нет, матушка, вы показали, как вы это делаете, но не… как вы это делаете!
– Не могу объяснить. Я знаю, как это делаю я. Ты будешь делать по-своему. Главное, нужным образом сосредоточиться.
– Но как?
– Мне-то почём знать? Это ведь твоя голова, – огрызнулась матушка. – Будь добра, поставь чайник! У меня чай остыл.
Всё это прозвучало почти злобно, но такова уж матушка. Она считает, если человек способен усваивать новое, то сам во всём разберётся. И ни к чему облегчать ему задачу. Жизнь вообще нелегка, говорит она.
– Я смотрю, ты всё носишь эту побрякушку, – заметила матушка.
Побрякушки – а матушка звала так любые металлические предметы гардероба, не предназначенные, чтобы скреплять детали одежды, не давая им распахнуться, упасть или отцепиться, – она не любила. Обзавестись ими означало «прибарахлиться».
Тиффани коснулась серебряной лошадки, которую носила на шее. Это было небольшое и незамысловатое украшение на цепочке, и оно много значило для неё.
– Да, – спокойно сказала она. – Ношу.
– А что это у тебя там в корзинке? – спросила матушка, грубо нарушив правила приличий.
Корзинка Тиффани стояла посреди стола. В ней, конечно, ждал своего часа подарок. Разумеется, ведьмы никогда не являлись в гости друг к дружке с пустыми руками, но та, кому подарок предназначался, по традиции должна была изобразить удивление и пробормотать: «Ну что вы, не стоило так утруждаться…»
– Это я вам подарок привезла, – сказала Тиффани, подвешивая над огнём чёрный от копоти чайник.
