– Мам, – перебила ее Соня, поднимаясь из-за стола. – Я пошла собирать вещи. Где моя гастрольная сумка? Тысячу лет ее не видела.
– Там, где всегда, на антресолях. Ты никогда не знаешь, где твои вещи. У меня такое чувство, что ты гостья в нашем доме, – тихо добавила она.
Соня сделала вид, что не расслышала последней реплики. Мир в семье был восстановлен, и начинать новую ссору не было смысла. Она пошла собирать вещи, представляя себе, как весело проведет время. С тех пор, как она ушла из театра, праздники не так уж часто случались в ее жизни.
Через некоторое время Соня забеспокоилась – звонка от Инны все не было. Неужели она забыла о своем приглашении? Не добралась вчера до дома? Предположения, одно страшнее другого, терзали ее душу. Телефон, как назло, не умолкал все утро. То звонили какие-то мамины ученики; то спрашивали прачечную, то зоопарк, то женскую консультацию, то какого-то Васю. В конце концов терпение Сони кончилось. В очередной раз сняв трубку, она просто рявкнула в нее:
– Вася ушел в женскую консультацию посмотреть на африканских животных!
На том конце провода молчали, очевидно, переваривая информацию. Потом кто-то неуверенно спросил:
– А Соня? Ушла вместе с ним?
– Я слушаю, – торопливо проговорила Софья, узнав голос Инны. – Привет, ты где? Я думала, случилось что-нибудь, сижу как дура на чемоданах.
– Привет, – отозвалась та. – Понимаешь, у меня тут проблемка возникла небольшая. Я сегодня не смогу с тобой поехать…
– Ну вот, а я от такой хорошей работы отказалась, – расстроенно произнесла Соня.
Хорошая работа – это, конечно, сильно сказано. Сегодня Соня должна была рекламировать колбасу «Деревенские радости». Два часа в костюме колбасы (который смахивал на нечто совсем другое, скорее на продукт переработки этой самой колбасы) нужно было простоять у магазина, читая дурацкий стишок:
«Деревенская колбаска» лучше в мире всякой ласки. Съем колбаску сам, никому не дам. Заходи, дружок, купи не пирожок, а батон колбаски, будешь словно в сказке!»
Этот шедевр сочинил сам владелец колбасного цеха, бывший мамин ученик. Он-то и предложил Соне поучаствовать в рекламной кампании своего шедевра за весьма скромное денежное вознаграждение и пару батонов этой самой колбаски.
Софья сперва отказывалась, но после долгих уговоров поддалась на провокацию. С одним условием – «колбаска», то есть Соня, будет в маске, чтобы, не дай бог, не узнали знакомые. Сегодня утром она с радостью отказалась от этой работы, сославшись на съемки в телепередаче.
– Ну… я не знаю, в принципе, ты можешь поехать без меня. Я позвоню Анжелике, предупрежу ее, – предложила Инна. – Заезжай ко мне, я тебе план нарисую, как добраться. И денег дам на такси.
– А что с тобой случилось? – спросила Соня.
– Придешь – увидишь, – усмехнулась Инна и повесила трубку.
Соня подхватила сумку с вещами.
– Мам, пока, я поехала, буду звонить, – крикнула она, всовывая ноги в босоножки.
Маргарита Ярополковна вырулила в коридор и внимательно посмотрела на дочь:
– Соня, прошу тебя, холодную воду не пей, вечером одевайся теплее… И без глупостей! Да, вчера по телевизору сообщили, что надвигается какой-то ужасный циклон. Возьми зонт и плащ.
– Мамуся, – она поцеловала мать в щеку, – все будет хорошо, честное пионерское!
Маргарита Ярополковна покачала головой. Она слишком хорошо знала свою дочь, чтобы не волноваться.
Софья выскочила на улицу, улыбнулась соседкам, сидевшим на лавочке, и направилась в сторону автобусной остановки. Она взглянула на небо. С севера надвигались огромные черно-фиолетовые тучи. «Что-то будет», – пронеслось в голове нехорошее предчувствие.
