- В…ваше величество? – тот подошел, судорожно промокая пот, выступивший на лбу.
- Как министр культуры, - слова прозвучали с издевкой, - будьте добры объяснить мне смысл этой выставки.
- Вааше величество… это… это…
Один из молодых людей, сопровождавших министра, чуть выступил вперед:
- Ваше Величество, это – коллаборация, часть современного искусства, когда современные художники объединяются, чтобы создать единый арт-проект.
- Понятно, - император неспешно прошелся по залу, разглядывая экспонаты: мертвых, забальзамированных птенцов, спрятанных в спичечные коробки, овцу в формалине, надпись на аквариуме которй гласила, что животное отбилось от стада, всевозможные унитазы, украшенные цветами, консервные банки в которых росла трава.
Особое внимание император уделил одной из стен, где были наклеены имена мужчин. Инсталляция называлась «мужчины, с которыми я была близка». Рядом стоял небольшой экран, на котором транслировались кадры сексуальных сцен. Судя по всему, художница в качестве доказательства пустила видеоряд.
- Весьма интересная, как вы там сказали… коллаборация? – хмыкнул император, почти весело смотря на министра культуры. - Как я понимаю, дети тоже могут посетить выставку?
- Ваше величество…
- Оставьте. Думаю, для сегодняшнего вечера я видел достаточно. Всего вам доброго!
- Но Ваше Величество, у вас же было еще запланировано общение с художниками! – пролепетал кто-то из свиты. - И вы не попробовали торт, вернее, инсталляцию с телом...
- К сожалению, вынужден отказать себе в таком… удовольствии, - на экране кто-то протяжно застонал, император усмехнулся. - Граф Фитсуильямс, поручаю вам попробовать торт за меня, завтра в девять утра расскажете мне о нем в моем кабинете. Счастливо оставаться!
Под вспышками фотокамер, Эдвард направился к выходу.
4. Глава 4
Тук… тук… тук… стук собственных каблуков по мраморному полу гулко отдавался в совершенно пустой голове самого известного адвоката по межмировому праву. Мыслей не было. Не было ничего, кроме одуряющей усталости от бессонной ночи, проведенной в пустой квартире. Её дочь сбежала, и Эмбер не знала, что ей делать. Впервые в жизни действительно не знала.
Даже тогда, когда отец Алекс ушел, оставив жену с грудной дочерью, даже после того, когда самой Эмбер, девятнадцатилетней девчонке предъявляли обвинения по предумышленному банкротству фирмы, которой она владела вместе с мужем, и требовали возврата нескольких миллиардов, ссылаясь на ее подпись, умело подделанную все тем же когда-то любимым отцом дочери, Эмбер знала, как поступить. Стиснув зубы, она шла вперед, сражаясь до последнего, но сейчас…
- Поймите, - с сочувствием говорил ей шеф полиции, лично подвозя госпожу “Нет” до дома - ведь девочка сама добровольно села в флаер. Более того, в пассажире флаера вы опознали ее отца.
- Она – несовершеннолетняя!
- По законам империи Альвион…
- Вы будете мне рассказывать об их законах?
- Простите… тогда вы прекрасно понимаете, что мы ничего не можем сделать. Может быть, она просто проведет там время и вернется…
- Вы сами в это верите?
Начальник полиции отвел взгляд, делая вид, что старательно следит за приборами на панели управления.
Понимая, что не выдержит причитаний госпожи Львофф, Эмбер заранее отослала ей короткое сообщение, поэтому в квартире ее встретила абсолютная тишина. “Благословенная тишина,” - подумалось ей, после чего Эмбер, прислонившись спиной к двери, сползла на пол и разрыдалась.
