– Я – смею. Потому что это правда. Может, я бабушке и нужна была. Но тебе! Тебя никогда не было рядом со мной! Никогда!
Эмбер устало прикрыла глаза, считая до пятидесяти. Больше всего ей хотелось дать дочери пощечину, но она понимала, что это лишь обострит и так затянувшийся конфликт. В уме она попыталась подобрать слова, чтобы убедить Алекс, что это все неправда.
Что с того момента, как она узнала о беременности, у нее никогда и мысли не было избавиться от ребенка, как бы ей ни было тяжело. Что она работала как проклятая, лишь бы выбраться из той пучины, куда их толкнул отец Алекс, чтобы у дочери было все самое лучшее, чтобы они не считали эти проклятые копейки, чтобы за одежду не было стыдно перед одноклассниками. Чтобы…
Поглощенная этими мыслями, она не заметила, что пауза затянулась.
– Молчишь! – взвилась дочь окончательно. – Даже сказать тебе нечего?! – она кинула на мать злой, словно у волчонка, взгляд и мстительно добавила: – Вот поэтому и отец ушел! Веди ты себя по-нормальному, хоть как-то показывай, что он тебе нужен! Разве бы это произошло?
Эмбер дернулась, как будто ей залепили пощечину:
– Алекс! Я запрещаю тебе!..
– Ты! Ты запрещаешь, ты не позволяешь, ты устала! Всегда – ты! Никогда ни о ком! Господи, почему ты не отдала меня отцу? Он бы меня любил!
Эмбер истерично рассмеялась, как всегда, когда слышала такие бредовые высказывания. «Любил!!! Как же!» Но для Алекс это было последней каплей. Решив, что мать смеется над ней, она выскочила из комнаты.
Длинные розовые волосы мазнули Эмбер по лицу. Хлопнула дверь. Потом – топот.
Растерянный голос экономки:
– Алекс, девочка… Ты куда?
В ответ истеричное, слегка наигранное:
– Оставьте меня все в покое! Ненавижу вас всех!
И грохот закрывающейся входной двери.
Странно, но именно это послужило толчком к тому, что Эмбер словно бы очнулась.
– Алекс! – позвала она. – Алекс!
Она в досаде стукнула рукой по стене, потом опомнилась и побежала следом. Надо же догнать, объяснить. Пристыдить, потому что сомневаться в ее любви – это просто… Неправильно!
Можно ругаться, можно дуться, трепать нервы, но сомневаться в том, что дочь – самое дорогое для нее существо, любимое!.. Ради которого она готова на все, это…
Она остервенело нажимала на кнопку лифта. Ничего. И ведь не побежишь вниз, с ее пафосного сотового этажа!
– Давай! Давай! Давай!!! – она стучала ладонью по стене.
Дзиньк…
Двери раскрылись перед ней.
– Наконец-то!
Женщина выскочила на улицу как раз вовремя, чтобы увидеть, как дочь затаскивал во флаер какой-то мужчина.
– Не-е-ет!!! Алекс!!!
Черная громада уже поднимался в воздух. Эмбер вспомнила, что ее сумка вместе с телефоном остались в квартире. Оглянулась и поняла, что не успеет, она просто не успеет ничего сделать.
В глаза бросился ее собственный флаер, стоявший на парковке. Не раздумывая, Эмбер подлетела к нему, приложила ладонь к панели-сканеру.
– Добро пожаловать!.. – приятный механический голос.
– Вверх!
Панель полыхнула алым:
– Ваш голос свидетельствует о значительном психоэмо…
Эмбер не стала слушать, а перевела аппарат в режим ручного управления, дорогая функция, доступная лишь топовым моделям. Рванула виртуальный джойстик вверх так, что ее силой вжало в кресло, подрезала идущий на посадку флаер соседей. Перед глазами промелькнули испуганные лица.
И вот она в воздухе. Краем глаза Эмбер успела заметить похитителей – какое счастье, что их агрегат большой, заметный и неповоротливый. Особенно здесь, в центре, где в небе просто карусель.
