– Мне, наверно, к вам, Кирилл Ефимович? – спросила Нина, предварительно вежливо поздоровавшись с присутствовавшими сотрудниками.
Кадровик сделал вид, что ничего не услышал и продолжал читать газету, изредка что-то подчеркивая красным карандашом. Нина молча присела на стул у двери, продолжая наблюдать за невеждой. Для себя она отметила, что мужчина не красивый, пожалуй, даже уродец. Был он маленького роста и необычайно широк в плечах. «Надо же таким уродиться, – усмехнулась она про себя, – у него плечи шире, чем рост». Лицо у кадровика было белое, словно полотно и почти плоское. Волосы на голове были зачесаны вверх и отливали потускневшей медью.
Нина вынула из сумочки документы и положила на стол кадровика. Тот отодвинул их в сторону и, не отрывая взгляда от газеты, сказал:
– Вы мне не суйте свои бумажки, неужели не видите, что я очень занят. У меня на носу профсоюзное собрание, нужно подготовиться.
Нина взяла документы и положила их обратно в сумочку. Снова присев на стул, стала разглядывать людей, с которыми ей предстояло работать. Наконец кадровик поднял голову от стола и раздраженно сказал:
– Неужели вам не понятно, что у меня нет сейчас времени с вами заниматься? Прошу вас, не сидите над душой, выйдите в коридор. Я вас вызову.
Нина молча поднялась со стула, вышла в коридор и тихонько прикрыла за собой дверь. Коридор был длинным, но очень узкий и в нем не было ни одного стула, на который можно было бы присесть. Женщина постояла какое-то время. Затем вышла на улицу, остановилась на ступеньках. В здание конторы торга бесконечно входили и выходили работники торга. Когда она уже собралась уходить домой, рядом с ней остановилась женщина и, осмотрев Нину с ног до головы, спросила:
– Вас тоже на ковер вызвал этот Мыцик?
– Какой Мыцик? – вопросом на вопрос ответила Нина.
– Да этот старый хрен хромоногий. Вы разве не знаете нашего старшего товароведа?
– Нет, не знаю. Я пришла устраиваться на работу, а у кадровика нет для меня времени. Он готовится к профсоюзному собранию.
– А-а, вон в чем дело, – понимающе улыбнулась женщина. – Этот квазиморда вечно строит из себя умника, а на самом деле – пьянь и бабник. Постоянно ходит по магазинам, якобы проверяет трудовую дисциплину, а сам девчат молодых щупает, да водку с ними в подсобках пьет.
Разговаривая, женщины снова вошли в коридор конторы. В этот момент мимо них прошел, прихрамывая на правую ногу, пожилой мужчина в белоснежной рубашке и хорошо выглаженных брюках. Нина обратила внимание на высокую кудрявую шевелюру густых седых волос.
– Здравствуйте, Иван Саввович, – заискивающе сказала женщина. – Я к вам.
– С тобой, голубушка, у нас сегодня будет разговор особенный, – с досадой махнул рукой мужчина и, хлопнув дверь, вошел в коммерческий отдел.
– Сейчас начет меня воспитывать, старый козел, – смахивая набежавшие слезы, сказала женщина. – По его распоряжению ко мне в магазин привезли селедку «иваси» в банках. А она уже не первой свежести. Срок годности давно истек. Даже видно, что банки вздутые. Ну, я экспедитору сказала, что брать просроченный товар не буду. Он мне в ответ, мол, распоряжение самого Мыцика. Что мне оставалось делать? Приняла и целую неделю торговала на развес. А когда осталась одна банка, нагрянула проверка санэпидстанции. Составили акт на меня. А теперь Мыцик вызвал меня и требует объяснительную записку по поводу того, как в магазине оказалась сельдь с просроченным сроком годности.
