Сова презрительно глянула на меня и отвернулась, переступив лапами по жердочке.
– Знаю, тебе это не нравится куда больше… Но, понимаешь, в чем беда. Я отвечаю не только за тебя, но и за всех животных в приюте. Каждого грызуна и ящерку. Может быть, мы сможем договориться?
Сова не пошевелилась, но я почему-то была уверена, что она внимательно слушает.
– Мне говорили, что здесь есть лес… наверняка ты сможешь найти там достаточно добычи для себя. Тебе нужно только не трогать тех, кто живет под куполами и в домах. Я хочу отпустить тебя на поруки. Его высочество принесет нам артефакт, и мы повесим его на тебя. Я узнаю, если ты его снимешь или попытаешься пробраться в чью-то клетку или вольер. И тогда ты сама вернешься в клетку, я ничего уже не смогу с этим сделать. Но зачем тебе так поступать? Подумай. Ты сможешь летать по всему острову! И охотиться! Просто… не на всех.
Сова снова повернулась ко мне и приоткрыла один круглый глаз, который смотрел внимательно и остро.
– Подумай до вечера, хорошо?
Сова ухнула и хлопнула крыльями.
– Вы уверены? – обеспокоенно переспросил принц. – Если она нападет на кого-то из питомцев приюта или – упаси боги! – постояльцев гостиницы, вы можете не успеть прийти на помощь…
– Я уверена, – твердо сказала я, неотрывно глядя на сову. – Я ей доверяю. Под мою ответственность.
– Хорошо. – Лиам Наорский вздохнул. – Вечером я отправлю вас домой, чтобы вы могли собрать вещи и питомцев, а сам наведаюсь в лавку. Будет вам артефакт.
Я улыбнулась, чувствуя, что это моя маленькая победа. Уверена, что умная птица, все еще не отрывающая от меня взгляда круглых глаз, не подведет меня.
А в следующую секунду я… Нет, сразу не заорала. Сначала внимательно осмотрелась и удостоверилась, что ни одной мантикоры поблизости не наблюдается. А потом все-таки заорала и запрыгнула с ногами на ближайшую табуретку. Потому что в комнату, негромко стрекоча, шевеля усиками и деловито перебирая лапками, зашла гигантская – с пекинеса, не меньше! – малиновая сороконожка!
– А это наша Маруся, – пробасила Мрыхха каким-то извиняющимся тоном. Причем было совершенно неясно, извиняется она передо мной за само существование Маруси или перед Марусей – за мое поведение.
«Я люблю животных, – думала я, стоя с дрожащими коленками на табуретке. – Животных люблю я. Всяких. Разных. И вообще я профессионал. Но, черт ее дери, это же долбаная сороконожка!»
Проснувшись этим утром, я открыла глаза, посмотрела на высокий потолок и на несколько секунд еще зажмурилась, позволяя себе чуточку поблаженствовать. Я на сказочном острове! Я управляющая гостиницей для волшебных животных! С ума сойти!
Правда, воспоминание о вчерашнем конфузе самую малость омрачило счастье.
…С табуретки меня снимали всем коллективом. Потому что я вопила, брыкалась и пыталась залезть на стену.
Привет, меня зовут Нара, я зоолог, и я боюсь сороконожек. И да, мне стыдно, но это сильнее меня. Что-то глубинно-атавистическое.
Я считаю, дело в количестве ног. У того, кто в душе отличный парень, просто не может быть столько!
Нет, серьезно, я совершенно лояльно отношусь, допустим, к насекомым, среди них встречаются неплохие ребята. Вот майский жук, например. Хрущи классные! Суровые такие, серьезные. А богомолы? Вы видели, как они лапки складывают? А как дерутся? Это же сплошное умиление! Про палочника я вообще не говорю, невозможно очаровательный зверь.
