Усатого генерала, вошедшего в кабинет Николая II, я узнал. Образ генерала Алексеева отложился в долговременной памяти Михаила Александровича. В памяти отложилось и то, что генерал Алексеев, по сути, сосредоточил в своих руках все реальное управление русскими армиями. Император, как правило, принимал лишь общее участие в разработке операций, влияя лишь на кадровую политику. Начальник штаба обычно ограничивался общими докладами, не всегда посвящая венценосца во все детали. В долговременной памяти Михаила Александровича отложился фрагмент беседы с генералом Деникиным о новом начальнике штаба. Деникин положительно воспринял это назначение, по этому поводу он сказал: «Такая комбинация, когда военные операции задумываются, разрабатываются и проводятся признанным стратегом, а повеления исходят от верховной и притом самодержавной власти, могла быть удачной». Что комбинация получилась удачной, показало наступление Юго-Западного фронта. Изначальная идея Брусиловского прорыва была выдвинута Алексеевым. Наступление началось 4 июня, и его успех превзошел все ожидания. С приходом Алексеева изменилось и отношение к союзникам. В долговременной памяти остался и разговор с генералом Спиридовичем, он свидетельствовал: «Отношение к союзникам Алексеева было вообще более серьезно и более патриотично, чем у старой ставки. При великом князе Николае Николаевиче в ставке союзников «обожали», перед ними распростирались по земле, для них жертвовали своими русскими интересами. При Алексееве на союзников стали смотреть деловитее. От союзников, кроме прекрасных слов, стали требовать взаимной и своевременной поддержки, фактической, на деле». Так что по воспоминаниям, оставшимся от Михаила Александровича, генерал Алексеев представал собой скорее положительную фигуру. Но вот полученная мной информация говорила о том, что именно генерал Алексеев сыграл определяющую роль в том, что Николай II отрекся от престола. После чего и начался тот бедлам, который впоследствии переродится в две революции.
Когда я увидел генерала Алексеева, мне вспомнились и слова великого князя Николая Николаевича (бывшего главнокомандующего) об этом генерале, теперешнем начальнике штаба. «Бывало, что ни спросишь у офицеров штаба, либо не знают, либо знают что-то, а теперь на все вопросы – точный ответ. Все знает, сколько на фронте штыков, сколько снарядов, сколько в запасе орудий и ружей, продовольствия и одежды. Все рассчитано, предусмотрено… Будешь весел, поговоривши с таким человеком». Через несколько минут я убедился в справедливости слов Николая Николаевича. Генерал Алексеев действительно был профессионален, точен и в своих расчетах учитывал даже незначительные факты. А начал он докладывать нам о ситуации, складывающейся на Юго-Западном фронте. И свои предложения о помощи армиям генерала Брусилова.
Если прямо сказать, появление генерала Алексеева меня слегка напрягло. А когда он, разложив карту, начал свой доклад, это совсем привело меня в расстроенные чувства. Еще бы, начальник штаба ставки распинается перед командиром корпуса. Это возможно только в одном случае – если Николай II готовит из меня себе замену. Может быть, он уже решил уйти в сторону, а меня хочет выдвинуть на передовую. И все разговоры о долге монарха не более чем подготовка переложить именно на своего брата эту чертову корону. Я не психотерапевт, укрепляющий дух Николая II, а являюсь просто-напросто сосунком перед монстром дворцовых интриг. Не зря же в бумагах Бунда было написано: «Характер российского монарха представляет загадку даже для постоянно общавшихся с ним государственных деятелей». В моей голове сначала раздался вопль Мишки, который никогда не занимал ответственных постов: «Нет, нельзя, я не хочу быть царем!» А затем суровый голос сержанта (второй моей сущности) язвительно заметил: «А куда ты, мать твою, денешься с этой подводной лодки? Если прижмет, то как миленький будешь “самодержавить” и никуда от этого не денешься».
