Государства Прибалтики 2.0. Четверть века «вторых республик» - страница 9

а насколько оно было вынужденным – предмет для дискуссии.

В современном международном праве имеется позиция, которая включение стран Прибалтики в состав СССР в 1940 г. рассматривает не как аннексию в узком смысле слова. Подобной трактовки вопроса придерживается Черниченко С.В[48].[49] Он пишет о том, что аннексию или оккупацию можно понимать как в узком, так и в широком смыслах. Он полагает, что включение Эстонии, Литвы и Латвии в состав СССР не было аннексией в узком смысле, как акт формального присоединения одного государства к другому в результате завоевания. Это событие являлось аннексией во втором значении этого понятия, т. е. в широком смысле, как акт приобретения одним государством суверенитета над территорией другого государства в результате действий, не позволяющих выявить подлинную волю этого другого государства.

По мысли Черниченко С.В., это не противоречило действовавшему в 1940 г. международному праву, поскольку в то время еще не существовало принципа запрещения применения силы или угрозы силой против территориальной целостности и политической независимости государств. Согласие Прибалтийских государств с указанными требованиями было вынужденным, хотя никаких прямых угроз ультиматумы не содержали. Можно и нужно осуждать ультиматумы с морально-политической точки зрения, можно квалифицировать их как вмешательство во внутренние дела Прибалтийских государств, но сам по себе ввод советских войск на их территории с согласия, пусть и вынужденного, их правительств, еще не означал аннексии данных государств, поскольку он не означал перехода суверенитета над их территориями к Советскому Союзу. Как отмечает профессор Черниченко, международное право двадцатых годов опиралось на принцип «хотя по принуждению, но все же пожелал». После ввода советских войск были проведены выборы в Государственную думу – в Эстонии с нарушением конституции государства. Избранный таким образом парламент, провозгласив установление советской власти, обратился к СССР с просьбами о принятии Эстонии в его состав. Просьба была удовлетворена в начале августа 1940 г. Присутствие советских войск при проведении выборов и позднее было важнейшим внешним фактором, частично препятствовавшим свободному волеизъявлению народа Эстонии. Это, однако, не дает основания рассматривать вхождение Эстонии в состав СССР как осуществившееся в результате военной угрозы, внешнего давления, т. е. насильственным путем. Юридическое оформление такого вхождения можно рассматривать как политический процесс советизации, но не как юридический факт – «оккупацию». Даже если использовать термин «аннексия», что делают историки государств Прибалтики, адекватного фундамента для «оккупационной доктрины» не появляется. Аннексия, оформленная таким образом, не противоречила действовавшему в 1940 г. международному праву.

Принцип, запрещающий применение силы или угрозу ее применения против территориальной целостности и политической независимости государств, в то время еще не существовал. Сформировалось лишь ядро – запрещение агрессивной войны. Не был универсально признанным и принцип самоопределения народов[50].

Известный латвийский историк, начавший работать в эмиграции в 60-е годы прошлого века, Б. Мейсснер, отмечает: «Тезисы России [о том, что три страны присоединились к СССР по собственному желанию] напрямую противоречат действительным событиям 1939 и 1940 гг., началом которых был “пакт Гитлера – Сталина”, заключенный между нацистской Германией и СССР. “Пакт Гитлера – Сталина” фактически относится к пакту Молотова – Риббентропа или секретным протоколам, что были приложены к неагрессивному мирному договору между Советским Союзом и Германией, который был подписан 23 августа 1939 г. Результатом этого секретного соглашения стало разделение Восточной Европы на две сферы влияния, оставляя Прибалтику и Финляндию в зоне советских интересов»