«Вся прелесть вещества, содержащегося в ноктюрне – отсутствие привыкания. Никакой ломки, зависимости, но чем дольше препарат вводился в испытуемого, тем фиксирование и длительнее был результат. Основываясь на полученных данных, я решил провести испытание на человеке».
Основатели даже не догадывались о том, какую масштабную деятельность внедрил в стены Академии, Квентин Вирмор. Число испытуемых неизвестно, но чем дольше Квентин проводил времени за опытами, тем глубже погружался, жаждая сделать величайшее открытие. Или получить в свои руки совершенное оружие, которое будет защищать его ценой собственной жизни. Своеобразный живой щит из человеческой плоти и крови.
Все отмеченные сильные стороны, такие как: пониженный болевой порог, отсутствие страха, чистый разум, не остановили его, когда под влиянием ноктюрны Квентин видел изменения в поведении испытуемых. Самым основным провалом было изменение сознания человека. Все, кого он испытывал до меня, попросту сходили с ума, под влиянием наркотика. Поэтому Квентин пошёл дальше и решил провести эксперимент с чистого листа, выбрав для этого невинную душу, маленького мальчика.
Задания Квентина Вирмора были самыми разнообразными, словно я своеобразная пешка, цирковая собачка, которой можно приказать всё что угодно, и она сделает. Кражи редких камней, подмена документов, выслеживание нужных ему людей, пытки, без нанесения телесных повреждений, без крови. Он научил меня, как с помощью всего нескольких болевых точек, находящихся на теле у каждого человека, добиться нужного результата.
Первое своё убийство я совершил, когда мне было шестнадцать лет. Самое гадкое в том, что Квентин не желал стереть мне память. Он хотел, чтобы я помнил о каждом крике своей жертвы. О том, как наносил удары, позволяя крови стекать по телу и впитываться в землю. Я ненавидел его за каждую минуту, которую провёл в маленькой квартирке, пока не удостоверился, что моя цель мертва.
Иногда я помнил задания, которые выполнял и жалел о том, что не могу забыть. Не всегда то были убийства, чаще пытки, чтобы добыть нужную информацию. И я был чертовски хорош в добывании фактов, которые потом приносил Квентину, после чего он велел забыть о задании, стирая мои воспоминания одним лишь словом.
Переломный момент всей этой адской жизни наступил, когда на очередном совете основателей, Тристан добавил ноктюрну в еду, что подавали на ужине. После того вечера всё полетело в самое пекло. Тристан дождался нужного момента, и когда пришло время, задал единственный вопрос своему отцу, которому пришлось ответить правдой, так как он испытал на себе тот яд, что вводил в мои вены. Основатели, не подозревающие о том, что творилось у них под носом, заключили Квентина под стражу, и каждый понимал исход той битвы. Но никто не думал, что Квентину удастся сбежать.
В ту ночь, когда должно было восторжествовать правосудие, я пил горький яд поражения. Каждый чёртов день тоска глодала меня изнутри, как червь. Я пытался следовать плану Тристана, но Квентин пропал, будто его никогда и не существовало. Даже влияния основателей, желающих отомстить за предательство, было недостаточным, чтобы найти Квентина Вирмора. Не было никаких улик, оснований или сдвигов.
Последний шаг, который позволил себе сделать Квентин, обернулся катастрофой для каждого, кого я любил. В моей голове выстроился коридор с ровными прямыми стенами и чёткими углами, был только я и моя цель, больше ничего, никаких промежуточных мыслей.
