– Илья, может, ты скажешь что-нибудь молодой семье? – сказала я, намереваясь вывести его немного из странного то возбуждённого, то апатичного состояния.
– Не надо, – вдруг сказала Маюша.
Все мы посмотрели на неё. Господи Боже, что же это делается… Только не это… Майя, остановись!
– Не надо ничего говорить, Ю-Ю… Вася… – она повернулась к молодому мужу, но не сморит на него, опустив голову. – Вася… можно… можно поговорить со тобой?
И поднялась на ноги, платьице замялось немного сбоку как сидела. Вася поднял голову, смотрит на неё:
– Поговорить? Ну… говори…
– Нет, давай… давай отойдём?
Он поднялся, становясь белым как салфетки, что разбросаны по скатерти…
– Что с тобой?
И Илья тоже поднялся на ноги.
Слава, такой симпатичный мальчик, обернулся на молодых, но Иван Генрихович и Лида продолжили, к счастью, начатый между собой разговор о Булгакове, любимом Лидином писателе:
– Вот фильм вышел по «Роковым яйцам», как вы нашли?
– Мне и роман этот не очень знаете ли…
Я же слежу за молодыми, я не слышу их разговор, но…
– Вася, ты должен простить меня… то есть… Господи, конечно, ты ничего не должен, и наоборот, не прощай, я… такая дрянь, не зря папа бил меня каждый день.
– Что делал? – переспросил Вася. – Ты не говорила…
– Не важно…
– Да нет, подожди…
– Я не должна была становиться твоей женой… Всё это нечестно… Я не знаю, что я… я не понимаю, Вася, я так тебя люблю… Я люблю тебя. Но… – я сняла колечко с пальца и протянула ему, – я не могу быть… Я поэтому и не могу быть твоей женой…
– Ты что?
– Я…
– Ты меня не любишь?
– Люблю.
– Тогда…что?..
– Я не могу… – беспомощно повторила я.
Он ударил меня по руке, выбив кольцо и оно улетело куда-то в траву.
– За что, Майка?! Всё то же? Тебе со мной… ты думаешь что-то главное упустишь или потеряешь?.. Что-то, чего я не смогу тебе дать?.. Ты думаешь у меня не хватит… денег… или сил…
– Нет-нет, всё не то! Ничего этого… просто я думаю о другом. И во сне его вижу… как можно быть и здесь, и там…
– Я не знаю, – сказал Вася, бледнея и отвернувшись…
Но к нам спешат. Подбегают. Не дают договорить.
– Что тут у вас?
– Ссоритесь?!
– Да вы что, ребята…
– Не надо…
– Погодите…
И бабушка, и Иван Генрихович… И… нет, мама обернулась на Ю-Ю, что-то говорит ему… Славка смотрит на них.
– Поздравляю! – сказала Лида, обернувшись на меня.
– Думай, что говоришь, – ответил я.
– Ты же не думаешь, что делаешь. Что делал. И что сделал. Парню хорошему жизнь испоганил. Ладно она – наша порода, дрянь, сучка, паршивая потаскуха, как ты и я, но он-то мальчик чистый, где и берутся такие в наше время, с ним ты за что так?
– Что мне было… утопиться?! – заорал я.
Она только плечами пожала. Не думает, конечно, что мне надо было утопиться, но и выхода для меня никакого не видит. Нет его. Только…
Что за странный разговор? Почему мать Майи так говорит со своим братом, с её дядей? Так странно, будто в ссоре между Васей и Майей виноват он, будто он…
Я снова посмотрел в сторону, куда поспешили Иван Генрихович и Татьяна Павловна, но Вася оттолкнул руку своего соседа, как я знаю, его приёмного отца, и пошёл и вскоре даже побежал прочь. К шоссе. Его подхватит попутка, тут ехать полчаса от силы… но что у них…
– Майя!?.. Майя! – бабушка ударила Майю по щеке. – Опять начинается, мало отец лупил тебя!?
Майя только отшатнулась, прижав ладонь к щеке.
– Мама! – крикнул Илья.
Если бы бабушка не обрушила на меня свою карающую длань, я бросилась бы за Васей. Может быть, я сумела бы опять убедить его, что это какое-то безумие и свадебный мандраж. Может быть, он поверил бы во второй раз, но её удар будто полностью вернул меня на шесть с половиной лет назад, когда отец ударом ещё посильнее сбил меня с ног…
