Я вошёл на кухню, и услышал в наступившей полной тишине, потому что даже улица не влетала шумом в наши окна, дом в глубине двора, заросшего деревьями и кустами, и в этой мягкой тишине вдруг зазвенела тонкая струйка вина, стекающего со стола. Тёмно-красная лужица с лучиками брызг расширялась на паркете.
Медленно вошёл Юрик, тихо и будто нехотя мявкнул, словно спрашивая:
– Ну что? Допёк Маюшку?..
– Допёк, дурак старый, – ответил я, садясь на стул.
Юрик подошёл ближе и потёрся о меня мохнатым боком, подняв толстый мохнатый хвост.
– Не уговаривай, – сказал я Юрику.
Но он снова тихо хрипловато мяукнул:
– Ерунда, увидитесь завтра.
Мы не увиделись завтра. Маюшка не вышла на работу, пришёл заведующий с огромной просьбой взять её первичных пациентов на себя. Я никогда не отказывался от работы, тем более для того, чтобы не создавать Маюшке трудностей с начальством, я, конечно, согласился. Поэтому оказался занят под завязку сегодня, так что времени даже остановиться и подумать, где она, Маюшка, почему не вышла на работу, не было. Но к концу работы, к четырём часам, я, оставленный в одиночестве, в моём обширном кабинете, откинулся на спинку услужливо прогнувшегося кресла, не в силах встать и переодевшись ехать домой. В мой одинокий дом. К моему старому коту и недавно обновлённому интерьеру.
Я долго гипнотизировал мой айфон, но он был нем. То есть писали и звонили кто угодно, пациентки, приятели-байкеры, даже какая-то из недавних женщин, где телефон взяла неясно, звонили, кажется, все, но только не она, не Маюшка. Никогда ещё не было такого, чтобы она ни разу не позвонила или не написала за весь день, если мы не встречались. Никогда, ни разу за тысячу лет…
Сидеть нет смысла, сюда она не придёт. Я встал, переоделся как автомат, и вышел, прощаясь походя, со встречными сотрудниками. Я не поеду домой. Я поеду в наш байкерский ресторан. Да-да, Неро и Новик-Новик организовали-таки ресторан. Поначалу это была забегаловка, подобная тем, в которых мы съедали пельмени и сосиски с хреном, запивая пивом. Но теперь, за прошедшие годы, пережив битвы с конкурентами, буквальные и коммерческие, даже политические за благоволение сильных города сего, забегаловка превратилась в своеобразное, но довольно модное и популярное место. Это не было чисто байкерское брутально-тестостероновое заведение, пропахшее потом и носками, отнюдь. Но с эдаким пикантным привкусом.
Большое помещение в три этажа, с биллиардом в цоколе, и даже отдельным стрип-залом, как говориться, для своих, туда был доступ только для своих, проверенных и адекватных, не пытающихся превратить танцовщиц в низких шлюх. На первом этаже был обширный зал, где с удовольствием камерно выступали рок-команды, презентуя или опробуя на местной публике новые песни или даже целые альбомы, что называется, обкатывая, чувствуя реакцию искушённых, неласковых, но справедливых зрителей.
Второй этаж весь отдан только ресторации. Отменная кухня, за этим следили в первую очередь, не отказываясь от продуктов лучшего качества даже при подъёме цен и прочих трудностях и не экономя на профессионализме поваров.
А вот в третьем был, можно сказать, vip-зал. Только для избранных, к которым относился и я, конечно. Надо сказать то, что часть денег на подъём и раскрутку, ребята получили и от меня. Впрочем, я был не единственный «спонсор». Чтобы подняться, ребятам пришлось в своё время и квартиры в М-ске продать и жить здесь же, в подсобках. И у меня ночевали, бывало. Но всё это стоило того. Теперь бизнес процветал и сами они стали тёртыми калачами.
