Я закончил намыливать руки, смыл пену. После праздника надо с Викой развязываться, не то надумает себе что-нибудь лишнее.
Я вышел из ванной. Хлопнула входная дверь. Кто это ушёл?
Я заглянул на кухню. Татьяна Павловна сразу на двух столах хлопочет над стряпнёй.
– О, Виктор, пришёл, переодевайся, помоги-ка, картошку почистить надо. Уж извини, все разбежались куда-то, – сказала она, вскользь взглянув на меня.
– Куда же только еды – удивился я, оценивая масштабы готовки, – нас сегодня трое всего, как я понял.
– А завтра опять пятеро будет. Ты, не разговаривай, Витюша, время не тяни.
Я увидел, как Маюшка метнулась на лестницу и так быстро, что только кончики волос мелькнули, как кончики крыльев. Я выглянул, вижу, она в домашнем побежала, не переоделась:
– Ты куда понеслась-то? Стряслось что? – только и успел я крикнуть ей в спину.
– Там… Вася… Ох, Ю-Юшка, потом расскажу! – даже не взглянула и исчезла внизу.
Через несколько секунд стукнула входная дверь. Надо же, как несётся, на ходу, на улице одеваться будет. «Вася», ишь ты… Я почувствовал что-то такое, что-то, чего не знал никогда раньше. Что это, почему мне нехорошо от того, что Маюшка побежала к своему приятелю? Что такого? Какой противный сегодня день!..
Я подошёл к шкафу, что надеть-то… Чёрт, позвонить вначале надо, а то собираюсь, а может там никто не ждёт меня.
Нет, ещё пока ждёт и даже обрадовалась. Ох, лучше бы послала. Похоже, я сегодня сам не знаю, чего хочу…
Ёлка необыкновенно красивая сегодня, как никогда. Хорошо, что такая высоченная, под четырёхметровый потолок, как мечта из детства. И игрушки ребята развесили здорово. В этом году мы с Маюшкой забыли по нашей с ней традиции новых игрушек купить, всегда покупали, с тех пор как ей исполнилось пять, а в этот год… как же это я забыл? Нехорошо как-то. В каком классе Маюша? В восьмом? Или уже в девятом?
На заводе план выполнили на семьдесят восемь процентов, подводят поставщики, как ни ругался я, каких не отправлял пройдох-снабженцев к ним, какими только обещаниями взаимозачётов не обольщал, вплоть до личной заинтересованности, но они так и не пошли навстречу. Тринадцатая зарплата повисла в воздухе. А премии вообще сорвались и это перед Новым годом. Пришлось выдать из резервов…
– О, вы уже чистите картошку?
Лида зашла на кухню, потянулась за фартуком. Стройная талия, красивая грудь, волосы блестят. Она всегда радует глаз, я люблю её уже за это: приходишь домой и видишь вот такую Лиду…
– Покемарить бы перед Новогодней ночью, – сказал я, взглянув на неё. Лида не ответила взглядом, только улыбнулась.
– Майя уходит? – Лида спросила Татьяну Павловну.
– Ушла уже, – это Илья заглянул в проём, тоже уже готовый к выходу, только куртку застегнёт.
Всегда о Майе знает больше, чем мы все. Они там наверху давным-давно живут своей отдельной от нас жизнью. Я о том, что они вместе катаются на мотоциклетные рокерские сборища, узнал только этой осенью, и то, увидев мотоциклетный шлем у Маюши под мышкой, когда она входила в дом. Она с удивлением заявила, что с тех пор, как Илья вернулся после института, редкие выходные они не бывают на этих сомнительных собраниях.
– Это зимой перерыв, а летом…
– Тебе-то это зачем? – изумился я, разглядывая мою дочку, больше похожую на барышню из старинных времён, чем на современную оторву.
– Пап, ты чё?! – ещё больше изумилась Маюша моему вопросу.
