– И что им нужно? – взгляд жены забегал по сторонам, словно она надеялась лично увидеть опасные сущности.
– Не поверишь, то, что я делал в лаборатории под приборами, они исполняют на раз безо всяких инструментов. Они хотят жить, Света! А для этого им нужны мы – живые, здоровые, молодые, сильные. Нужно просто вытолкнуть нашу душу и занять освободившееся место.
– Скажи, что пошутил, а на самом деле решил уйти от нас с Танюшкой к этой смазливой вертихвостке, – жалобно попросила Светка, надеясь, что это один из моих неудачных розыгрышей.
– Я не вертихвостка, – обиделась Катя.
– Нет, Света, это не шутки, – мне только женских обид сейчас не хватало. – С Катей я познакомился полчаса назад, душа водителя, погибшего в аварии, стоит слева от меня. А за твоей спиной спецназовцы, утверждающие, что они полиция Плацдарма.
– Какого Плацдарма, Миша?
Так, спокойного разбора ситуации не получится, Светка уже на грани истерики. Душой она понимает, что я не вру, но поверить в сказанное мной, значит, принять сам факт ужасного события, понять, что опасность угрожает не только нам и детям. И это не грабитель в подворотне или пьяный сосед, которого можно остановить скалкой, сковородой или выстрелом из дробовика. Невидимый враг наносит удар исподтишка, неожиданно, безжалостно. Их десятки тысяч, а защитить её и Танюшку могу лишь я один. И ещё какие-то полицейские с какого-то Плацдарма, будь он неладен.
– Света, соберись! – если вовремя не остановить сваливание в переживания, истерики не избежать. – Всё под контролем, периметр садика под защитой, успокойся и убери тревогу с лица, иначе Петрович сюда вызовет всю кавалерию. Ну, у нас и хуже было, вспомни!
Скептическое выражение на лице любимой жены однозначно говорит, что её муж идиот – нашёл время вспоминать о тех ужасах, которые столько лет старались оставить в прошлом.
– Мы их сделаем, Света! – бью себя кулаком в грудь, затем крепко прижимаю к себе жену. – Мы сильные, мы справимся, всё будет хорошо!
От таких слов Катя совершенно расстраивается. Понятное дело, в кино, когда говорят, что всё будет хорошо, сразу и начинается самое ужасное, после чего все умирают под грустную музыку – он от пули, она от любви.
А её никто не пожалеет, к сердцу не прижмёт, не скажет добрые слова. Чёрт побери, я не могу разорваться! Девочка, придумай что-нибудь сама, как себя успокоить! Не знаю, в позу лотоса сядь, мантру почитай, музыку мажорную на телефоне вруби. Мужикам воевать нужно, некогда нам сопли утирать!
Слова спецназовца о разряженном оружии тревожили меня. Врукопашную они против толпы не выстоят, я тоже не смогу защищать садик со всех сторон одновременно, а растянуть защиту на всё здание не получится. Да и пойди, объясни тому же Петровичу, что здесь происходит, меня же первого и вытолкает взашей.
– Как оно работает? – я ткнул пальцем в цилиндрик.
– Эту кнопку нажимаешь, идёт ударный луч. Здесь стопорящий. Можно включить поглощение, но эти, – он мотнул головой в сторону забора, – энергию не отдают, как закукленные, блин.
Понятно – ещё я туда ем. Нашёл, у кого спросить о принципах работы лучевого оружия. Сразу бы чертежи попросил и научное обоснование. Хотя, что он там говорил?
– Врубай на поглощение! Да не тыкай ты им в людей, – дёрнулся я. – В сторону направляй! Тебя, кстати, как зовут?
– Семён, – коротко, как на перекличке, ответил спецназовец.
