Алик устроила ногу на тахте поудобнее, шевельнула пальчиками с малиновыми ногтями. Её интересовал профиль института, и она услышала: нефтепереработка, нефтехимия.
– А с профессором… – начала она, выражением и тоном намекая, что спрашивает о слепоте, – как это случилось?
– Было до меня. Он не любит рассказывать, – небрежно поставил точку Виктор.
– Его работе не мешает?
Молодой человек объяснил: работает, дай Бог каждому! В науке и не только в ней достаточно подобных примеров.
– А почему он не в Москве живёт?
– Мог бы – сам не хочет. Как-нибудь потом расскажу…
«Потом» гарантировано, отметила она. Какая отточенная уравновешенность в нём, невозмутимо стоящем уже несколько минут!
Брюки, рубашка на нём импортные, но надо бы – от портного. Ах, как она одела бы его!
– Ни о чём не хотите меня спросить? – сказала и вдруг смутилась.
Он с любезной готовностью спросил:
– В каком институте учитесь?
В технологическом, но теперь уже – училась! Её ждёт работа в Доме моделей, сообщила она, кстати, там скоро показ мужских новинок осеннего сезона – можно достать ему билет. А если его интересуют женские модели, то это в будущую пятницу… между прочим, она сама манекенщица и покажет модели того парня, что в лесу проводил её к машине. Денис – он окончил их институт в прошлом году.
Сняв компресс, принялась растирать щиколотку. Выдержка иссякла, тело требовало движения. Вдев стопу в босоножку, Алик встала, пошла к стеллажу, зная, что малому видны сквозь лёгонькую ткань шальвар очертания трусиков на её подвижных ягодицах. Корешок одной из книг выступает из их ряда, на корешке – латинские буквы, она протянула руку. О, Кама-сутра… на английском? Нет, кажется, на немецком. Она раскрыла книжку, основательно зачитанную, иллюстрации – одна, вторая, третья… обнажённые парочки в позах… Алик повернулась к нему, не исключая, что он заберёт Кама-сутру. Но Виктор сделал только шаг, в нём уже не было бесстрастности, он охватывал её всю красноречивым взглядом. Она тоже повела глазами по его фигуре сверху вниз, заметила кое-что: о, парень в порядке! Подумала – глаза её наверняка блеснули; держа книжку в руке на отлёте, сказала тихо и доверительно-серьёзно:
– Если бы не нога, я бы сейчас вам станцевала… танец живота.
Ну, подойди же! Нет, не двинувшись, обронил вопрос:
– Любите танцевать?
Она возвратила книгу на полку и поведала, что в институте занималась в кружке современного танца. Спросила:
– Вы, наверно, любите меланхоличную музыку?
– Необязательно… люблю и темп.
«Поверю тебе на слово!» – мысленно воскликнула она.
Ему пора на кухню, сказал он, а она может тут посмотреть книги – окинул стеллаж взглядом. Есть поэзия, вон Бальмонт, а там – томик Гумилёва из букинистического… Точно так официант в ресторане предлагает: есть суп харчо, бефстроганов… Нет, объявила Алик, она пойдёт с ним.
В коридоре указала на двустворчатую дверь: здесь у вас что?
– Как вам угодно – столовая или гостиная. – Виктор толкнул застеклённую створку: в глубине комнаты – резной ореховый буфет; сколько хрусталя! Часы-шкаф. Принадлежало всё это купцам? графам? Посреди комнаты – большой полированный стол морёного дуба; а сколько лет этой люстре? хрустальные подвески в три ряда – висячий трёхступенчатый пьедестал да и только. Какая милая во всём надёжность!
Вошли в кухню, Алик оценила её вместительность, царящую в ней чистоту, воскликнула, словно прищёлкнув языком:
