– А также дядя не вступит в наследство, если не станет моим опекуном, – Мэрилин стреляет глазками в Уильямсона.
Тот мгновенно багровеет. Ох, чувствую, тяжело мне с ними придется. Девчонка на интуитивном уровне определяет слабые места графа.
– Оскар, – произношу предупреждающе, – на столике чай остывший, выпей. И мне налей, пожалуйста.
Он напрягается. Ожидаю, что начнет сейчас возмущаться, мол, за кого я его держу, но нет, делает шаг к столику и звенит чашками.
– Мэрилин, – снова поворачиваюсь к девочке, – ты тоже можешь не получить наследство к своему совершеннолетию. По крайней мере, не все земли точно, – лицо ребенка удивленно вытягивается.
– Ты обманываешь! – произносит она. – Ты с ним за одно! А еще добренькой прикинулась.
Тяжело вздыхаю, думая не очень хорошо о биологических родителях девочки.
– Крошка, государственная система в Умбрии безжалостна. Ты видела на каком клочке земли я ючусь? – она неуверенно кивает. – Так вот, былые просторы отобрали на всякие городские нужды. А еще свободные девицы никому не нужны, – добиваю Мэри, – их спешат удачно выдать замуж. И даже если земли твои городу не потребуются, замужества по достижению совершеннолетия не избежать.
– Но ты ведь давно его справила, а до сих пор одна, – говорит Мэрилин, но уверенности и возмущения в ее голосе поубавилось.
Словами младенца глаголет истина. Давно мне не напоминали о возрасте. Ой нет. Недавно. Николсон, якобы присланный мэром.
– А я совершеннолетие встретила не одна, а с прабабушкой. Ей было неинтересно выдавать меня насильно замуж.
– Ага, а дяде интересно, – тут же говорит Мэрилин.
В этот момент чашки с чайником звякают особо громко.
– Милая, с чего ты взяла? – спешу купировать очередной скандал.
– Нет уж, Мэри, поговорила с девочкой, теперь мой черед, – с громким стуком Уильямсон ставит чайник на столик и в два шага преодолевает расстояние между нами. Мэрилин тут же испуганно сжимается, но смотрит все равно дерзко. – Я письменное обещание напишу не выдавать тебя против твоей воли замуж, и у нотариуса его заверю, подойдет? Только давай уже завязывай нервы мне трепать. Договорились?
– Л–ладно, – отвечает шокированная Мэрилин.
– Вот и прекрасно. А то устроили тут, – он качает головой, – одно слово – женщины! – договаривает и стремительно уходит.
17. 17
– Что это с ним? – удивлённо спрашиваю у Мэрилин.
– Не обращай внимание, дядя часто такой, – машет рукой девочка. – Дай лучше кольцо посмотреть, – она хватает руку. – Дорогое, ты смотри. Не жадничал, не похоже на него. Ты ему нравишься! – хлопает в ладоши Мэрилин.
– Может, он просто решил соответствовать статусу? – выдвигаю куда более вероятную версию. – Детка, нас с твоим дядей не связывают романтические чувства. Мы, – начинаю и не знаю, как объяснить всю ситуацию ребенку, – мы, можно сказать, случайно пересеклись. Все как–то закрутилось, и вот я с кольцом, а ты у меня в гостях. Но хочу сказать, что не собираюсь отказываться от тебя и после! Буду поддерживать по–женски, даже если по факту буду никем, – ласково улыбаюсь Мэрилин.
Договариваю и понимаю, что это не импульсивный порыв, продиктованный муками совести, я действительно хочу и буду помогать девочке. А почему нет? Я одна и с каждым годом все больше шансов, что останусь таковой навсегда. Не с Николсоном же в самом деле семью заводить. Нет уж, я как–нибудь сама.
– Ты очень добрая, Мэри, – смотрит на меня внимательно Мэрилин, – даже слишком, – ясно, ребенок никому не доверяет. – Ладно, покажи мне мою комнату. И служанку выдели.
