– Граф Рысев, Евгений Фёдорович, – представился он. – Вы знаете, я так рад, что вы нанесли нам визит. Сейчас как раз обед, составьте нам компанию, сделайте одолжение. Я просто жажду услышать про дворянское собрание. У нас в Сибири такого нет. Если, конечно, князя Тигрова не считать предводителем нашего дворянства.
– У вас условия другие, более суровые, – Петухов никак не мог поверить, что этот молодой человек – Сибирский граф. Почему-то он представлял их совсем по-другому.
– Это верно: иной раз даже на вечер к соседу невозможно проехать, чтобы в прорыв не угодить. Вот поэтому я всегда выезжаю только с отрядом егерей. Правда, сейчас не получилось взять отряд. В столице у меня только одна машина. Но двоих моих парней согласился подвезти граф Мамбов, который решил отдохнуть от городской суеты здесь вместе со мной. – Рысев указал на распахнутую дверь столовой. – Прошу, все ждут только нас.
***
Поместье было большое, ухоженное и при не слишком больших затратах могло приносить приличную прибыль. То есть самоокупаемость у него была стопроцентной. К самому поместью прилагался довольно обширный земельный надел. Поля были засеяны цветочными культурами, и уставлены ульями. Был даже небольшой заводик по производству различных сладостей из мёда, да и простая их фасовка по банкам. Отсюда и название поместья.
Я даже связался с Михалычем, и он уверил меня, что свой мёд – это очень хорошо и можно сильно разнообразить меню доставки. Это, кроме того, что продукция заводика приносила приличный доход. Работники пасек в это время года жили в поместье, где для слуг был выстроен отдельный, весьма просторный дом с множеством комнат. Как ёмко назвала одна из моих муз этот дом – «общага». Так что они тоже принесли клятвы и пошли дальше отдыхать. Зимой ульи убирали в специальное помещение на заводе, и они по очереди ходили туда, покармливать пчёл. На этом их работа пока заканчивалась.
– Скорее всего, я не буду продавать это поместье, – задумчиво проговорив, я отпустил старого мастера, настоящего пчелиного пастуха.
– Стой, – дорогу старику перегородил Мамбов. – На полях, где пасеки, тварь шалила? Убивала кого-нибудь?
– Нет, ваше сиятельство, – мастер отрицательно покачал головой. – Но на наши пасеки вообще редко даже зверь какой забредает. Про людей я вообще молчу. Вот и тварь улья стороной обходит. Пчёлки у нас дюже злые, – он улыбнулся, вспомнив своих питомцев. – А уже когда роиться начинают, то даже я без защиты к ним не подхожу. Зато такой мёд дают, м-м-м, – он закатил глаза. – Вы обязательно должны попробовать.
– Попробуем, – ответил я, переводя взгляд на Олега. Когда мастер вышел, а он был последним, у кого я принял клятву, и дверь за ним закрылась, я задал вопрос. – Какого чёрта происходит? Когда это твари начали бояться пчёл?
– Какие-то выводы пока рано делать, – покачал головой Мамбов. – К сожалению, нужно, чтобы произошло нападение, иначе гадать можно сколько угодно.
– И это сильно угнетает, знаешь ли, – я подошёл к окну. На улице стремительно темнело, всё-таки зима была в самом разгаре. – Ты заметил, как здесь дороги отлично вычищены, даже все свёртки к поместьям?
– Близость к столице, что ты хочешь. До Урала почти везде так. – Он долго смотрел на меня. – Не хочешь сюда переехать?
– Нет, – я покачал головой. – Мне здесь не хватает простора. Никогда не думал, что так скажу, но мне не хватает тайги. Я уже почти каждый день вспоминаю, как на охоте случился прорыв и ту бешеную скачку, когда я догонял Машу, кобыла которой испугалась тварей и понесла. Это было волнующе, – отвернувшись от окна, я направился к двери кабинета. – Пошли, обследуем поместье, хотя бы дом. Не люблю в совсем уж незнакомом месте ночевать. Когда не знаешь, куда бежать в случае опасности, приятного мало.
