Граф Соколовский и разыгранное убийство - страница 18

– Что за дурак? Уже три часа ночи, – проворчал граф. – Кто бы там ни был, пошёл прочь!

Ответа не последовало, но тихий стук повторился. Александр Константинович отогнал от себя дурные мысли. В голове отчего-то вспомнился предыдущий разговор с Барсуковым, в котором тот признался в подозрениях о готовящемся его убийстве.

– Кто там? Знайте, если я открою дверь, то ничего хорошего вам от меня ждать не стоит!

– Ваше сиятельство, впустите, – из-за двери раздался насмешливый женский голос.

– Марина Николаевна?

Граф поспешно выскочил из постели и повернул в замочной скважине ключ. Перед ним стояла с глупой, и оттого более обольстительной, улыбкой баронесса Мыслевская.

– Марина Николаевна, могу чем-то помочь? – вопросительно изогнул левую бровь граф.

– Я пыталась открыть свою комнату.

– Ваша спальня напротив, – сухо произнёс Александр Константинович и попытался развернуть баронессу.

– Ах, это ваша. Выходит, я обозналась.

Баронесса покачнулась и упала в объятья графа. Русые волосы, с изумительным огненно-рыжим оттенком, уткнулись ему в лицо, а нежные руки обняли его за плечи. В нос Соколовского ударил крепкий алкогольный запах.

– Вы пьяны! – констатировал лучший сыщик Санкт-Петербурга.

– Вас не проведёшь, – немного заплетающимся языком произнесла Марина Николаевна. – Алекс, я до сих пор люблю вас.

Горячие женские губы соприкоснулись с губами графа, и через мгновение они оба оказались в спальне Александра Константиновича.

– Марина Николаевна, вы понимаете, что вы творите? Давайте, я помогу вам найти свою комнату.

– Неужели я так стара, что ты меня больше не любишь? – с дрожью в голосе произнесла баронесса.

– Да при чём тут это. Поймите, я женат…

– Раньше и я была замужем, но тебя это не останавливало.

– Раньше – это раньше. Я стал другим. То, чем мы раньше занимались – это грех.

– Ты меня разлюбил. Скажи, я постарела?

Баронесса так сильно схватила Александра Константиновича за шею и настолько отчётливо всё произнесла, что он заподозрил Мыслевскую в присущей ей хитрости.

– Нет. Ты осталась прежней. И я до сих пор восхищаюсь твоими волосами, твоими прелестными ручками, – в подтверждении сказанного граф поцеловал её пальчики. – Я никогда не перестану восторгаться твоей неземной красотой, но…

– Я видела тебя утром. Как ты бегал с вёдрами в одних штанах. Алекс, ты в превосходной форме. И эта бородка тебе очень идёт.

Граф ощутил прикосновение женских пальчиков, спускающихся вниз, к мышцам живота.

– Я соскучилась по тебе, – томно произнесла баронесса. От её недавнего хмельного поведения не осталось и следа. – Скажи, ты скучал по мне? По нашим ласкам?

–Нет, не скучал, – тихо прошептал граф. – Я никогда ещё так не врал.

Граф Соколовский не устоял перед чарами баронессы, своей былой любовницы, и заключил её в свои крепкие объятья. Вино, выпитое за продолжительный вечер, действовало против его воли и рассудка. Быстрым движением Мыслевская потушила свет, и спальня графа Соколовского погрузилась во тьму.

Третий день пребывания графа Соколовского в барсуковской усадьбе начался с прегадкого происшествия. Ранним утром, обнаружив в постели, рядом с собой, нагую, спящую сном рыжего ангела, Марину Николаевну, граф содрогнулся. То, что он принял за страшный, хотя в то же время и невероятно сладостный сон, оказалось явью. Дворянин до крови закусил губу и закрыл лицо худыми пальцами. Жилистое тело его охватило мелкими частыми судорогами, а пальцы с силой прошлись по лицу, едва не расцарапав кожу.