Графини Вишенки - страница 3

– Садитесь, – почти шепотом ответил он, испугавшись собственной мысли, и начал перекличку: – Абанина Анна Васильевна.

– Я!

– Аверченко Игорь Константинович.

– Я!

– Агранат Александр Матвеевич.

– Я!

Михаил еще не дошел до буквы «К», а в голове само собой сложилось:

Ах, эта форма бытия, где нет тебя,

Несовершенна,

Слепа, убога и пуста,

Как я до этого момента.

И тут же красным пунктиром корректора в розовый туман любовной лирики вторглась грубая проза: «Совсем с ума сошел, старый козел? Она же несовершеннолетняя!»

– Савватеев Иван Леонидович

– Я!

– Санчес Светлана Павловна.

– Я!

«Я люблю тебя».

Михаил старался не смотреть на Санчес, но постоянно чувствовал на себе ее взгляд. Это одновременно и пугало, и наполняло радостью. Постепенно он совладал с собой, включился в рабочий ритм и, почувствовав отдачу со стороны аудитории, вошел в раж, уходя все дальше от предписанной программой темы. Абитуриентам такой подход пришелся по вкусу: за партами сидели не простые школьники, а физико-математические ребята, занимающиеся с репетиторами по программам первого курса института. Они задавали каверзные вопросы, и Вишнев мастерски отражал атаки. К концу лекции Михаил окончательно расправил крылья и решил уложить группу на лопатки, а заодно произвести эффект на сидевшую в конце аудитории Свету.

– Итак, – Вишнев нарисовал подобие созвездия, – как вы думаете, что перед вами и чем это можно описать?

– Я думаю, здесь применима теория графов, – ответила Светлана, не вставая с места.

Часть ребят обернулись, а преподаватель в изумлении уставился на девушку.

– А я и не знал, что дискретную математику сейчас преподают в средней школе, – на выдохе прокомментировал Михаил, а сердце колотилось, едва не выскакивая из рубашки.

– Не преподают, – ответила абитуриентка, глядя на него зелеными, как отмель перед штормом, глазами, – но мне теория графов здесь кажется наиболее уместной.

«Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!!!»

Светлане Санчес могла светить серебряная медаль, если бы не тройка по пению, проистекающая из-за неуда по поведению, но идти на поклон к учительнице музыки Светка не собиралась. Упрямая, шальная, своенравная. Зато побеждала на всех математических олимпиадах, что ее вполне устраивало. Для средней полосы ее внешность считалась экзотической: черные волосы, зеленые глаза, россыпь солнечных веснушек на неожиданно бледном лице. Света вполне вписывалась в каноны красавицы, но поклонники не спешили выстраиваться в шеренги: Санчес считалась девицей странной, а с такими не связываются. Другая бы на ее месте переживала: все девчонки крутят романы, одна она с книжкой, в секциях да с подружками-дурнушками. Только Светка и не думала расстраиваться. Из-за чего? Ровесники ее совершенно не интересовали, а в мужчинах она в первую очередь ценила ум.

Внезапное увлечение дочери парусным спортом родители Светы восприняли почти спокойно. После фехтования, скандального эсперанто, спортивного ориентирования и грузинских народных танцев переход в парусный спорт казался даже и логичным.

– А как же институт? – на всякий случай спросила мать, хотя прекрасно отдавала себе отчет в том, что, если дочь что решила, так тому и быть. И точка.

– Так это ж секция в институте, – отвечала Светка, натягивая свитер. – Какая разница, где теорию проходить? А на базу «Спартака», это ж от него секция, выезжаем только по субботам.

Парадокс их ситуации заключался в том, что ни Светлана, ни Михаил не могли поделиться с близкими охватившим их счастьем. Что Света скажет подругам? Не дай бог до родителей дойдет. А уж про Вишнева даже думать страшно – вся карьера коту под хвост. Выходило, что о самом главном в их жизни они могли говорить только друг с другом. Вопрос – где? Ранней осенью еще можно пройтись за руку по шуршащей листве, а в конце ноября… Не по подъездам же обжиматься приличным людям? Тогда Светка придумала «яхт-клуб», а то, что Мишкина дача рядом… Да кто про это знает?