– Нет, Дон, – отвечают они в разнобой.
Я надеваю на себя черный пиджак. Ремни нагрудной кобуры приятно упираются в лопатки, врезаясь в накрахмаленную рубашку. Это позволяет мне почувствовать себя полноценным и свободным.
Уже прошло чуть больше года после освобождения из колонии, но отвратительное послевкусие все еще мучает меня. До сих пор непривычно носить оружие, не подвергаясь осмотру от маршалов. Надевать ту одежду, которая мне нравится, – к слову, в моем гардеробе нет ни единой вещи желтого цвета. Есть ту еду, которую я хочу, а не давиться тюремными помоями. Больше никакого намека на робы и наручники. Никогда, мать вашу.
Каждое утро я мысленно возношу благодарность в пустоту за то, что проснулся на мягкой кровати в обнимку с любимой женой. Казалось бы, обыденность, но все еще ощущается совершенно по-другому, как дар, награда. И я точно знаю, что сделаю все возможное, лишь бы ни я, ни мои братья никогда больше не оказались за решеткой. Лучше умереть, но остаться на свободе.
– Волнуешься? – спрашиваю я Джулари, пока мы спускаемся вниз, в общий зал. Сегодня ресторан закрыт, а из персонала осталось только два проверенных официанта, которые уже не первый раз работают на переговорах.
– Нет. Я изучала их личные дела около месяца. Ощущение, что буду встречать своих близких друзей. Я уверена, что все будет хорошо. Они согласятся помочь нам.
Джулари слегка тянет меня за локоть, заставляя притормозить на ступеньке и обернуться к ней. Она заключает мое лицо в свои ладони, поглаживая по линии скул. В глазах я вижу невероятную нежность и вовлеченность, которая украшена толикой страха и сомнений.
– Что тебя беспокоит, Кассий? – тихо спрашивает она, прикасаясь лбом ко мне.
– Когда Доном был еще Армандо, то я сорвал сделку с русскими, – также тихо отвечаю я, сжимая ее талию. – Я не жалею ни на секунду об этом, но не хочу, чтобы сейчас это всплыло нам боком. Русские нужны для этой войны, другого выбора у нас нет.
– Это была не сделка, а откровенное насмехательство над вами, – Джулари опускает короткий поцелуй в угол губы. – И то, что она не состоялась, показывает тебя в выгодном свете, как человека, у которого есть критическое мышление. Даже если сейчас все закончится перестрелкой, мы обязательно придумаем новый план.
В чем-то Украшение права: те условия, которые русские выдвинули для Армандо, были откровенной провокацией, на которую старик повелся. И он был готов предоставить власть русским, растоптав наше имя в грязи. Как все-таки хорошо, что моя жена вышибла ему мозги прямо в тюрьме.
Я отстраняюсь от нее, слегка кивая, и мы, наконец, спускаемся вниз. Громкий цокот каблуков Джулари является единственным звуком, который помогает мне балансировать в этой реальности. Я чувствую, как внутренности сжимаются и обрастают кромкой льда. Я ненавижу что-то просить. Быть в позиции слабака, которому нужен спасательный круг. Если бы я был один, то с огромной, мать его, радостью полез бы в самое пекло, не задумываясь о будущем. Но теперь я не одиночный боец. Рядом со мной целая семья, которая нуждается в сильном и рассудительном лидере. Рисковать больше нельзя. Теперь мне есть, что терять.
– Ты будешь говорить о моем прошлом? – спрашивает Джулари, проводя рукой по моей щеке. – Вдруг для них государственная система – табу?
– Ты сама расскажешь им обо всем, если захочешь, Украшение. Делай все, что посчитаешь нужным, и плевать мне на их принципы. – Я целую тыльную сторону ее ладони, позволяя себе проявить еще немного нежности, которой я не могу напиться.
