Грандиозные авантюры. Николай Резанов и мечта о Русской Америке - страница 14

Ермак понимал, что взял Сибирь без разрешения государя, и, чтобы умилостивить его, отправил в Москву 2500 шкурок соболя. Подарок был высоко оценен: Ермак стал «сибирским воеводой», то есть «хозяином» этих земель, как Строгановы на Урале. Кстати, та самая кольчуга, из-за которой погиб Ермак, – царский подарок.

По своему социальному статусу Ермак Тимофеевич был «вольным казаком», то есть из тех крестьян, которые бежали от крепостного права в Польшу, Литву, на Дон или, как в случае с семьей Ермака, в низовьях Волги. Казаки не принадлежат к какой-либо этнической группе и не имеют общей национальности. Жизнь на границах империи была не самой простой. Татары, регулярно совершавшие набеги, уводили в рабство десятки тысяч людей, которых продавали на рынках Оттоманской Порты. Крымские татары сожгли и разграбили Москву в 1571 году, и ликвидировать крымский каганат удалось только при Екатерине II, в 1783 году^>6.

Иван Грозный был первым из правителей, кто, по примеру купца Строганова, использовал для расширения территорий силы казаков. Он предложил казакам выгодную сделку: за охрану восточных и южных рубежей империи – свобода от крепостного рабства и право эксплуатировать проживающие на окраинах империи народы.

Казаки жили на земле, занимались крестьянским трудом, но в любой момент были готовы взяться за оружие и начать воевать. Существовало несколько территориальных казачеств: донское, кубанское, терекское, астраханское, уральское, оренбургское, сибирское, туркестанское, трансбайкальское, амурское и уссурийское. По сути, эти названия отражают постепенное продвижение империи на восток и юг. Внутри казачества со временем сложилась четкая градация. Полки (обычно при городах) делились на сотни, пятидесятки и десятки. Во главе полков стояли полковники, сотни управлялись атаманами и сотниками. Казачьи поселения назывались станицами, отсюда – казаки-станичники. Сторожевые казаки несли службу при пограничных крепостях, были также казаки-вожи (проводники). Когда казаки не вели боевых действий, связанных с защитой границ, они ненаказуемо могли захватывать новые земли и грабить население^>7. «Этих людей не пугает ни жаркое солнце, ни холодная зима, – писал Ричард Ченслер о казаках, с которыми столкнулся на Северной Двине в 1553 году. – Они в состоянии простоять два месяца зимой в чистом поле, там, где обычный солдат не найдет ни крова, ни пропитания»^>8.

Можно говорить о трех условиях, способствующих расширению границ империи на восток: осознание роли Московии как наследницы Византии, необходимость обезопасить границы от набегов татар и наличие на границах казаков. Из этих трех факторов наличие казаков было, как представляется, решающим.

Казаки двигались на восток не как купцы, а как завоеватели, и это было осенено властью. Московские государи по отношению к коренному населению захватываемых земель придерживались точно такой же политики, как в свое время с русскими обходились татары. Все крестьяне становились собственностью царя и привязывались к земле, а местная знать переходила в разряд вассалов. «Когда бедный мужик встречает на улице [царя или знать], он должен пасть ниц и не смотреть на господина <…> словно тот идол, которому поклоняются»^>9, – писал английский путешественник Жиль Флетчер, посетивший Москву времен Ивана Грозного.

Казаков можно сравнить с ордой, которая двигалась на восток, а не на запад. Покоренные ими народы должны были платить