Грандиозные авантюры. Николай Резанов и мечта о Русской Америке - страница 41

Без сомнения, Шелихов был харизматичным человеком, но на императрицу он не сумел произвести впечатление, она ему попросту не поверила. Партнерами Шелихова по бизнесу были Голиковы, торговавшие вином, но не всегда платившие акцизные налоги. Сержант Бритюков уже успел написать донос на Шелихова, согласно которому тот был палачом алеутов. А императрица считала важнейшим условием удержания новых территорий «доброе отношение» к местным жителям (не потому что у нее был ангельский характер – просто в северной части Тихого океана появилось слишком уж много иностранных судов, и метод «пряника» она считала более выигрышным). В общем, Екатерина не хотела связываться с людьми с такой репутацией, как у Шелихова.

«Где частные выгоды перевесть имеют, тут богачам нетрудно свои намерения исполнять. По северо-восточному океану почти все коммерческие дела, которые сходственнее грабежом назвать можно, в руках помянутого Шелихова. Котораго промышленники состоят из ядра развратнейших иркутских буйственников и мошенников, и хозяин их довольно имеет всей той жестокостьи, которую мы о Гишнанцах читаем в древней американской истории, когда он мог над бедными Алеутами пробовать свою саблю, пистолет и винтовку»^>27, – писал известный исследователь Эрик Лаксман графу Безбородко.

В вопросах монопольного права на торговлю Шелихова (и Голикова) поддерживал Якоби, да и Коммерц-коллегия была не против. Однако в Иркутске были и другие купцы, и если бы Северо-Восточная компания получила монополию, они бы быстро разорились. Эти купцы пользовались в Петербурге определенным влиянием, и они мобилизовали все свои силы для того, чтобы создать при дворе оппозицию планам Шелихова. То есть, иными словами, они не могли допустить, чтобы вся Северная Америка оказалась в руках у конкурента.

У императрицы были и другие возражения, скорее идеологического толка. Она читала работы экономиста Адама Смита и отрицательно относилась к монополиям. Кроме этого, Екатерине не нравились «революционные идеи» Северо-Американских Штатов, и она не хотела, чтобы в составе Российской империи появились провинции, заселенные вольнодумцами и бунтарями.

В архиве личного секретаря императрицы Александра Храповицкого сохранилась челобитная Шелихова с заметками на полях, которые императрица собственноручно сделала на этом документе. «Эксклюзивные концессии никак не совместимы с принципом касательно уничтожения всех видов монополий»^>28, – написала Екатерина. Это было лишь одно из тринадцати ее замечаний. Екатерина вообще считала, что, собственно, владеть частью Тихого океана – затея «довольно смешная», мол, одно дело – торговать, а владеть – это уже совершенно другое^>29. По поводу просьбы Шелихова о займе императрица выразилась и вовсе иронично: «Просьба дать в долг напоминает мне обещание человека научить через тридцать лет слона говорить. Когда человека спрашивают, почему ему нужно так много времени, тот отвечает: «Слон может умереть, я могу умереть, человек, который дал мне денег, тоже может умереть»^>30.

Аудиенция ничего не дала Шелихову, разве что он получил от Екатерины золотую медаль и серебряную шпагу «за открытие островов в Восточном океане». И все же, несмотря на многочисленные «нет», императрица решила уделять восточным землям больше внимания. Тем же летом она снарядила небольшую экспедицию (далеко не такого масштаба, как изначально планировалось с Муловским), поставив перед ней задачу начертания точных карт. Экспедицию возглавил английский морской капитан на русской службе Джозеф Биллингс, который в свое время тоже плавал с Куком. Главным картографом был назначен еще один англичанин по имени Мартин Сойер