– Завтра я извещу начальство и организую совещание.
– Разрешите доложить, сэр! – гаркнул Хакет. – В прошлый раз, когда Эл Маккензи изменил мир, предотвратив спасение русского императора Павла, начальство тоже приглашали на совещание! Без всякой пользы для дела, сэр![14]
– Не нам решать, Хакет!
Далее директор пожелал узнать про отца Мелехция и Маккензи, но полковник мог рассказать лишь о том, что когда его отправляли изображать духа на спиритическом сеансе у Корнилова, одновременно – чтобы выбрать выделенный на этот день лимит энергии – в совместный тайвинг отправились отец Мелехций и Элистер Маккензи.
– Какое задание имели этот отец и его напарник?
– Они ловили русских ходоков во времени. Подробностей не знаю.
– Продиктуйте имена отца и его напарника Джону Смиту, а вы, Смит, организуйте поиск указанных лиц по всем доступным источникам. Идите работать, Хакет! Отчёт сдадите завтра вечером, на полную версию даю вам неделю.
Через два дня состоялось совещание. Присутствовала мисс Дебора Пэм, помощник премьер-министра Великобритании. Она получила за столом почётное место.
К удивлению Хакета, с торца стола сидел и попивал минеральную воду профессор Гуц, изобретатель темпорального колодца: в его, Хакета, прошлом – в том, которого теперь не было – учёный погиб ещё даже до создания лаборатории Praeteritum project, которая, кстати, в той реальности называлась Tempi Passati.
Видеозапись совещания и письменный протокол вёл молодой Джон Смит.
Открыла заседание Дебора Пэм как представитель правительства.
– Я прочитала отчёт полковника Хакета, – поджав губы, сказала она менторским тоном. – Из него следует, что прежняя реальность была выгодна Британии, а вы изменили её к худшему! И в результате, что́ получили мы за наши деньги? Оказывается, это из-за вас Британия к середине XXI века превратилась во второсортную державу. Даже Соединённые Штаты влиятельнее нас! Половиной мира владеет Советский Союз! И это сделала ваша лаборатория, вмешавшись в события 1917 года.
– Мы можем объяснить, – скрипнул профессор Биркетт.
– Да, конечно. Прежде, чем доложить об этом безобразии премьер-министру – а он непременно сообщит королю – я выслушаю ваши объяснения.
Первыми получили слово историки. Один из них предположил, что руководство лаборатории пошло на акцию, желая избежать скатывания к корниловской диктатуре, а вместо этого сохранить в России демократическое правительство Керенского. Другой развивал идею нелинейности исторического процесса, употребляя такие слова, как «флуктуация», «странный аттрактор» и прочие подобные. Мисс Пэм резко заметила, что, дескать, оставьте эти сложности для научных дискуссий, а ей надо максимально простое и ясное объяснение, которое она могла бы доложить премьер-министру: почему реальность изменилась в пользу большевиков?
– Потому что, – сказал главный аналитик, секретный настолько, что имени его никто не знал, а в штатном расписании он был записан, как Историк Первый. – В результате вмешательства Лавр Корнилов не стал вводить войска в Петроград, а остановил их на подступах, и потратил несколько часов, пытаясь вызвать к себе в Ставку Керенского. А когда решился продолжить наступление, оказалось, что агитаторы правительства и Советов уже перетянули на свою сторону почти все войска, кроме Третьего конного корпуса и «Дикой дивизии», набранной из горцев Кавказа и дехкан Средней Азии.
