Граница Пуст0ты - страница 3

– Воспоминания – продукт памяти. Душа меняет лишь отношение, но не способна повлиять на наличие.

– К чему воспоминания, если они ничего вам не приносят?

– Они бывают полезны.

– Мы ведем такие высокие разговоры, а я до сих пор не услышала вашего имени. Или пустым запрещено себя называть?

Она отличается от многоликих, с которыми я сталкивался раньше. Большинство и слова связать не могли. Деление влияет на способность мыслить; способность переваривать информацию и выдавать ответ. В голове многоликого мысли рассеяны, они накатывают сплошным потоком и не задерживаются дольше пары секунд. Фактически, в Патриции сейчас сидит девять разных людей, и каждый норовит отнять власть у другого. Её самообладание – вопрос времени и неких условий , которые, как показывает практика, быстро становятся несущественными.

– Я слышала, что пустых набирают из потенциальных многоликих. Ваш распад еще не начался, а вы уже представляете угрозу. Это правда?

– Вам должно быть все равно, кто я и как здесь появился.

– Вы ведь собираетесь отправить меня на лечение?

– При лучшем раскладе.

– Тогда было бы неплохо знать имя своего спасителя.

– Его зовут Элайс, Элайс Кейн.

Я успел забыть о Смите, пока он стоял за дверью. Но стоило ему появиться, и настрой Патриции изменился. Она видела, куда направлен взгляд Джона и поспешила этим воспользоваться. Резко она поднялась, и будто бы случайно ослабила хват. На мгновение, девочка выскользнула из ее рук, и была близка к тому, чтобы упасть. Джон тут же подорвался с места, но едва он успел сделать пару шагов, как Эби снова оказалась в объятиях матери. Вся эта ситуация позабавила Патрицию. Она довольно усмехнулась, натягивая на лицо широкую улыбку.

– Простите. Не удержалась. Вы должно быть из полиции.

– Да, мэм. Джон Смит.

– Еще один Смит. У вашего отца крайне скудная фантазия раз он дал вам свое имя, вместо того, чтобы пораскинуть мозгами. В голове у ваших коллег, должно быть, полная неразбериха.

Душа видит больше разума; слышит больше разума. Она – это бесконечный поток информации, но в отличии от разума не всегда сознаваемый. Расщепление высвобождает накопленный опыт. Многоликие, прошедшие реабилитацию, часто сравнивают свое «превращение» с озарением; будто ты становишься центром всего; сливаешься с ним и не можешь отделиться. Тебя бросает в разные стороны, а когда ты пытаешься склониться к чему-то одному, зацепиться за него и вылезти из этого круговорота, тебя затягивает лишь сильнее. Границы стираются, и ты словно застреваешь среди голосящей толпы, где постепенно теряешь себя.

– Ваша дочь, мэм. – я выставил руку вперед, предостерегая Джона от лишнего шага; с многоликими, как с озверевшими собаками, лучше не прибегать к резким движениям – Ей ни к чему здесь быть. Позвольте вывести ее наружу. Ей окажут помощь, а после, когда вы пройдете лечение, вы сможете снова с ней увидеться.

Патриция глянула на неподвижное тело у себя в руках и вся затряслась, будто в комнату задул холодный ветер. Лучшего момента не будет. Я направил на нее пистолет и приготовился стрелять.

– Стой!

Смит повис у меня на руке, из-за чего пуля проскочила мимо и врезалась в окно. Патриции хватило пары секунд, чтобы преодолеть расстояние между нами и нанести удар. Своим выпадом она откинула Смита к стене и собиралась закончить начатое, но угодившая в спину пуля, заставила ее переключится на меня. Она двигалась все также быстро, хотя заряд должен был сделать ее менее расторопной. Без труда она пробила кулаком стену и снесла половину шкафа. Позади только стена, чтобы уйти от атаки придется подпустить ее ближе, намного ближе. Удар прошел наотмашь. Я схватил ее за руку и притянул к себе для прямого в голову. Я бы мог перейти на захват, будь одного удара достаточно, чтобы вывести ее из строя. Многоликие черпают силу из душ. Чем их больше, тем сложнее вести бой. Однако, везде, приходится чем-то жертвовать. Чем быстрее идет расщепление, тем выше давление в теле и тем больше вероятность, что в следующую секунду у нее переломятся кости или остановится сердце. Ее кожа уже начала деформироваться. Пигментные пятна лишь начало, скоро появятся волдыри, а затем верхний слой разойдется, как плохо скроенная ткань. К тому же, процесс замещения, лишает контроля над собственным телом, в какой-то момент она замахнется для удара, но не сможет его сделать. Нужно лишь подождать. Я старался не тратить, по возможности, патроны, да и времени стрелять особо не было. Пока ее сила на пике, лучше лишний раз не отвлекаться. Патриция уже забыла о дочери. Она бросила ее практически сразу, как начала нападать. Ребенок ей только мешал. Я пристально следил за каждым ее движением и поймал тот момент, когда рука ее, пусть незначительно, отклонилась от линии удара. Я ударил по локтевому сгибу и сломал руку. Она хотела контратаковать, но использовала слишком много энергии. Вторая рука затряслась в судорогах и лопнула будто перекаченный воздушный шар. Из прохудившейся кожи повалила кровь. Она стояла передо мной неподвижно, как сломанная кукла. Я достал пистолет и выстрелил ей в ногу. Заряд вернул ее к жизни и заставил нестись к двери в поисках выхода. Она метнулась в коридор и пропала в проходе. Я двинулся следом, надеясь нагнать ее в коридоре, но она прыгнула в лестничный проем и исчезла из виду. Делать нечего. Я перегнул перила и прыгнул вниз. Полет был недолгим. Уже через пару секунду я приземлился на первом этаже, и увидел Патрицию у центрального входа. Пуля едва коснулась ее, но цепкие лапы заряда вцепились в кожу и прочно засели на ягодице. Она уже не бежала, а волочилась по траве, на радость публике. Погоня больше не требуется. Спокойным шагом я шел следом за ней, выпуская одну пулю за другой, пока Патриция окончательно не сникла к земле. Толпа у ограждения притихла, но лишь за тем, чтобы разразиться новыми криками. В глаза ударил свет фар. Сшиватели вплотную подъехали к ограждению и посигналили несколько раз. Я поднял Патрицию, перекинул через плечо и двинулся к ограждению. За спиной послышался шелест чьих-то шагов.