Гражданско-правовая защита публичных интересов - страница 22

, а потому высшей ценностью человеческой жизни провозглашалось служение общему благу. По мысли Демокрита, «если кто-нибудь пренебрегает общественными делами, то он приобретает дурную репутацию, даже если он ничего не ворует и вообще не совершает никакой несправедливости»[147]. Древнегреческий философ полагал, что интересы государства дóлжно ставить выше всего остального, а потому не следует в личных интересах выступать против общего блага[148]. Особое внимание на необходимость служения общим интересам обращал в своих трактатах и Цицерон[149]. Римский император-философ Марк Аврелий Антонин был уверен, что единственной целью земной жизни является деятельность, соответствующая общему благу[150]. «Наше общество, – писал Сенека, – весьма подобно каменному своду: он рухнул бы, если бы камни не препятствовали друг другу падать, и этим он держится»[151].

Позднее Фома Аквинский обосновывал абсолютный приоритет общества перед человеком, который сам по себе, а также все то, что находится в его обладании, принадлежит обществу[152].

Мысль о необходимости соответствия поведения человека общему благу сохранила свое значение и в переходный период от Средневековья к Новому времени, несмотря на то, что большое распространение получила идея личности, которая обладает собственными интересами, отличными от интересов общества[153]. Никколо Макиавелли, например, писал, что добродетельный гражданин обязан забыть о частных обидах, если этого требуют интересы государства[154]. В идеальном государстве, нарисованном Томасом Мором в «Утопии», живут люди, предпочитающие общественные интересы своим собственным[155]. Все действия жителей утопического Города Солнца у Т. Кампанеллы должны совершаться к благу государства, а не отдельных лиц[156]. О важности общих дел говорил и Жан Бодэн[157]. Клод-Адриан Гельвеций считал, что «полное соглашение личного интереса с общественными задачами составляет явление, превышающее добродетель»[158]. Франсуа де Ларошфуко полагал, что чрезмерная забота частных лиц о собственном благе и отсутствие заботы о благе общественном влекут верную гибель государства[159]. Джон Локк отрицал несовместимость общечеловеческого блага и личной выгоды отдельного человека[160]. Он выделял в особую группу преступления, направленные против безопасности человечества, полагая, что наказание за подобное деяние к правонарушителю может применить любой человек, «чтобы воспрепятствовать его повторному совершению, по имеющемуся у него праву сохранения всего человечества»[161]. Подчиненность человека общим интересам обосновывалась и Жан-Жаком Руссо. Суть Общественного договора, заключенного между людьми, он сводил к следующей формулировке: «Каждый из нас передает в общее достояние и ставит под высшее руководство общей воли свою личность и все свои силы, и в результате для нас всех вместе каждый член превращается в нераздельную часть целого»[162].

Иоганн Фихте аналогичным образом считал, что человек предназначен для того, чтобы жить в обществе, если же он живет изолированно, то такой человек противоречит сам себе[163]. Неверным признавал противопоставление частного блага всеобщему в лице государства и Гегель[164]. Порядок, при котором имеет место идеальное равновесие между личными стремлениями индивидуума и общественными требованиями, Г. Спенсер называет абсолютной этикой[165]